Кроме вышеназванных мест патрипассианство получило особое распространение в Аравии и Ливии. В Аравии к нему присоединился Берилл Бострийский, но на соборе, под влиянием возражений Оригена, оставил это лжеучение. В Ливии боролся энергично с лжеучением Дионисий Александрийский, но без особой для себя славы. Выступив против патрипассианского отождествления лиц, он провел слишком резкое различие между Отцом и Сыном, чем подверг опасности по существу единство между обоими. Вследствие этого он сам дал повод к обвинению себя перед папой Дионисием Римским и должен был оправдаться.
Особый интерес египетского спора заключается в том, что здесь впервые был затронут также вопрос о Святом Духе, между тем как более ранние контроверзы касались отношений только Отца и Сына. Спекуляции не касались обычно третьего лица Троицы. Этим воспользовался Савелий. Он признавал три проявления Бога: как Отца, в создании мира и законодательстве, как Сына, в искуплении, и как Святого Духа, в делах спасения. А так как он эти проявления обозначал как лица, то понятно само собой, что многие были обмануты на счет истинного существа его учения и у него составилось немало сообщников. По нем и самая ересь обычно называется савеллианством.
§ 33. Хилиазм
Ожидание земного мессианского царства, которое чаяли иудеи на почве дословного понимания ветхозаветных пророчеств, перешло и к тем из них, кои уверовали во Христа, родившегося в пещере и умершего на кресте. Они только связывали пришествие этого благодатного царства со вторым пришествием Господа. Ближайшим базисом для такого воззрения были слова Апокалипсиса (20–21): спустя некоторое время сатана будет заключен на 1000 лет и праведные восторжествуют и будут править со Христом 1000 лет. Затем после одобрения и уничтожения диавола вторым общим воскресением, судом и образованием новых земли и неба закончится мир. Условия, в которых они жили, так же настойчиво манили исповедников Христа к чаянию этого нового царства, как римский гнет иудеев. Отсюда мы находим аналогичные воззрения как у сторонников иудействующей секты Керинфа и евионитов, так и внутри церкви. Первыми их провозвестниками являются послание Варнавы и Папий Иерапольский (§ 37). Позднее эти воззрения разделяли Иустин мученик, Ириней, Коммодиан, Викторин, Лактанций, склонные к пылким мечтаниям монтанисты, а с ними и Тертуллиан. Центром этого учения вначале была Малая Азия, но около половины III в. хилиазм особенно проявился в Египте. Епископ Непот Арсинойский, вопреки воззрениям александрийцев, посвятил этому вопросу особое сочинение — «Confutatio Allegoristarum». После его смерти хилиасты отделились от церкви. Отсюда Дионисию Александрийскому понадобилось трехдневное состязание с пресвитером Коракионом, тогдашним главой партии, чтобы рассеять эти представления. С постепенным развитием догмы и коренным изменением вещей почва для хилиазма исчезла.
§ 34. Монтанизм
Во второй половине II в. выступил в роли пророка некто Монтан в Ардабане, на границе Мизии и Фригии, с притязанием быть органом обещанного Параклета (Ин. 14, 16, 26) и открыть новую эру для Святого Духа в церкви. Его пророчества делались в экстазическом состоянии и ближе всего касались скорого явления Христа и близости конца сего мира. От фригийских городков Пепузы и Тимия должно было исходить 1000-летнее царство, при чем Пепуза являлась ближе всего небесным Иерусалимом. Строгая жизнь должна была отсюда служить необходимой подготовкой для осуществления на земле нового царства. Вследствие этого в первую голову запрещался второй брак, и вводились строгие посты для всех дней недели, исключая субботы и воскресения. Далее уклонение от мученичества во время гонения считалось за недозволенное. Тяжкие грехи навсегда исключали виновного из церковного общения. От девушек и женщин при богослужении требовалось ношение покрывал. Пророческий дар появился среди верных, и вскоре две женщины, подобно Монтану, были просветлены Святым Духом, именно: Приска (Прискилла) и Максимила. Соседние епископы выступили против мечтателей. Когда их старания оказались бесплодными, то пришли к разрыву. Фригийцы, как обычно называли монтанистов по их родине, или пневматики, как они сами себя называли в противоположность католикам и психикам, были исключены из церковного общения сначала в Малой Азии, а затем после ознакомления с их учением через Праксея также и в Риме, где вначале к ним отнеслись довольно благосклонно. Мера эта, однако, не дала благих результатов. Тертуллиан около этого времени открыто стал на сторону нового пророчества и сделался самым видным его представителем. Одновременно с сим он литературно выступил с защитой экстаза, как особой формы откровения, а также в пользу вышеназванных заповедей. Секта держалась долгое время. Еще Трулльский собор (к. 95) и Лев Исавр вынуждены были предпринимать против нее репрессивные меры. Часть секты, именно партия известного Эсхина, в монархическом споре высказалась за заблуждение патрипассиан.
§ 35. Схизмы Новациана, Фелициссима и Мелетия
1. Покаянный вопрос, который еще во времена Каллиста привел к расколу Римскую церковь (ср. § 24–32), вскоре вызвал новую схизму, продержавшуюся в течение столетия. Когда после Декиева гонения и 14-месячного вдовства Римская кафедра вновь могла быть замещена, большинство общины высказалось за пресвитера Корнелия (251–253), тогда как меньшинство противопоставило ему в качестве антиепископа пресвитера Новациана. Образ действий объясняется личными мотивами. Как наиболее выдающийся среди римских пресвитеров, Новациан рассчитывал на избрание и в качестве кандидата выдвигался частью общины. Вскоре, однако, конфликт приобрел реальный характер. Во то время, как Корнелий обещал мир падшим, Новациан решительно этому воспротивился. Причиной поведения Корнелия было желание не оставлять вне церкви раскаявшихся в своем проступке падших, а, напротив, после отбытия известного наказания, дать им надежду на спасение. Напротив, новациане желали образовать церковь чистых или святых и потому называли себя катарами — чистыми. Эти воззрения, в конце концов, привели к тому, что они переходящих к ним принимали в свою церковь через перекрещивание. Секта получила особенно широкое распространение на Востоке, где продержалась до VII в. К ней пристали не только члены церкви, но и большая часть монтанистов. Одна партия, савватиане, основанная в конце IV в. обращенным иудеем Савватием, последовала также и протопасхистской практике празднования Пасхи.
2. Одновременно с этим возник раскол в Карфагенской церкви, где Киприан, вопреки неразумным требованиям падших о воссоединении, формулировал основные положения церкви о покаянии и не оказал должного уважения к выдаваемым исповедниками письмам мира. Одним из главных его противников был пресвитер Новат. Антиепископом явился Фортунат. Наименование свое схизма, однако, получила по имени диакона Фелициссима, выступившего при разрыве во главе движения. Продержалась она короткое время.
3. В конце настоящего периода возникла новая схизма в Египте. Зачинщиком ее был епископ Мелетий Ликопольский в Фиваиде. Происхождение ее в виду скудости источников в высокой степени темно. Епифаний ставит ее в связь с покаянным вопросом, именно снисходительным отношением к грешникам со стороны архиепископа Петра Александрийского и строгостью Мелетия. Напротив, в трех документах от начала спора идет речь о самовольных и противозаконных посвящениях Мелетия в чужих округах; Афанасий и Сократ говорят об отречении Мелетия от веры. Данные эти покоятся, однако, на ложных источниках. Наиболее вероятной причиной надо признать незаконные посвящения. Схизма существовала до V в.
4. В Диоклетианово гонение также и Римская церковь однажды была обеспокоена покаянным вопросом. Папа Марцелин боролся против падших, притязавших на общение без понесения покаяния. Его преемник Евсевий нашел противника в лице Ираклия, который отказывал падшим в общении. Беспорядки, о которых мы узнаем из писания Дамаса, приняли столь острый характер, что привели обоих пап, как и Ираклия, к изгнанию. Впрочем, дальнейших последствий вся эта история не имела. (Cf. Liber Ponrificalis, ed. Duchesne, 1, 164–167).
Глава пятая
Церковная наука
§ 36. Развитие церковной науки
Вследствие распространения Евангелия христиане с самого начала были призваны к научной деятельности. Уже от древнейшего времени исходят некоторые писания. Составители их в виду непосредственного общения с апостолами называются апостольскими мужами. По их характеру сочинения их тесно примыкают к библейским, почему до некоторой степени могут быть признаваемы, как дополнение к ним. Многие из них прочитывались при богослужении и дополнительно присоединялись к библейским писаниям. В Синайском кодексе стоят послания Варнавы и пастыря Ерма, в Александрийском — 2 послания Климента, в одном из Сирийских кодексов — Псевдоклиментово послание «ad virgins».
Новый род литературы представляют с 125 г. апологии. Последние занимались защитой христианства от враждебного отношения к нему язычества и иудейства, причем позднее к этой задаче присоединилась другая: охрана церкви от посягательства на нее со стороны ересей и схизм.
Около 200 г., наконец, начинается богословская наука. Пишутся сочинения, которые занимаются не столько определением внешних положений, сколько в первую линию ставят своей задачей изложение и развитие христианского вероучения, разъяснение Святого Писания и т. п.
Разработка собственно христианской науки не является целью апологетической литературы. Последняя выступала и существовала, поскольку это затрагивалось борьбой христианства и язычества из-за вопроса о своем существовании. В латинской церкви это начинается не раньше III в., так как латинский язык в христианской литературе до этого применяется весьма редко и эпизодически.
§ 37. Мужи апостольские
Писания мужей апостольских принадлежат частью к концу первого, частью к началу II в. Многим из них приписывается, кроме того, более древнее происхождение. Мы укажем здесь важнейшие произведения.
ebooksa