— Да, ваше сиятельство, я упустил из виду, что в Хегевельде стоит заря века. Я могу продолжить?
«А ведь фон Боррис ошибся с датами, — вдруг пришло на ум Валентину. — «Логический трактат» уже написан, но… Но откуда мне это известно?»
— Итак, — продолжил оратор, — вспомним слова Витгенштейна о том, что смерть — это не событие человеческой жизни. Если смерть случилась, то тебя уже нет. Это событие для других, а не для тебя. А пока ты жив — ее тоже нет. Значит, человек со своей смертью никогда не встречаются. Друзья, выше голову, вы бессмертны. Твоя смерть никогда не случится…
— Нет, господин Кожев, суть дела намного сложнее, чем ваш парадокс, — вмешался вдруг Валентин. — Вспомните блестящую формулировку вашего однофамильца гегельянца Кожева: человек есть смерть, проживающая человеческую жизнь.
— Это мой родственник…
— Завидное родство, — сказал князь.
— Следовательно, — торопил слова Валентин, — беспредельная неуязвимая смерть, капнув из бездны в чрево роженицы, став малой порцией смертности, той, что обзавелась кожей, костями, зубами, глазами и очнулась затем, став человеком, на деле есть родовая причина нашего появления на свет.
Весь стол устремил удивленные взоры на Валентина.
— Мы рождены желанием смерти пожить. Мы пелены, в кои закутался наш скелет…
Даже караул слуг вдоль стены навострил уши.
— Другое дело, что, прожив жизнь человеком, смерть призвана свыше всегда возвращаться обратно, в родовую бездну Ничто … — сказал Валентин.
— Да, профессор, так возвращается язык хамелеона в пасть вместе с прилипшей мухой… — мрачно заметил князь.
Сумрачный смех стола подхватил черную меланхолию босса.
Но Валентин не сдавался в поисках возражений докладчику.
— И еще один тезис, друзья. Смерть все же становится событием встречи, только не событием для человека, а событием для души. Душа знает о собственной смерти, как знает путник о том, что дом пуст, по зеркалу, покрытому слоем пыли. Именно смерть и есть ее вечный приют. Так говорит моя книга. Потому что смерть — это память Творца.
— Ваша книга? — сказал изумленно докладчик.
А князь, взбодрившись, воскликнул:
— Книга! Как же мы могли забыть о великой покупке! Вот она. Дон Клавиго, профессор! Я не смог прочесть ни страницы. Прошу, почитайте нам что-нибудь, пока уважаемый докладчик собирается с мыслями.
То, чего он так боялся, случилось. И что же? Валентин без всякого страха вышел к пюпитру, жестом фокусника вынул из кармана футляр, поклонился собранию.
— В этом футляре так называемый шлем мандрагоры. Он слегка похож на капюшон средневекового палача или головку опийного мака. При чтении книги нужно соблюдать осторожность. Этот шлем
ebooksa