Даниэль Деронда

– Конечно, – небрежно подтвердил Деронда, зная, что сэр Хьюго сочтет отказ грубостью.

– Значит, встретимся в библиотеке, как только все будут готовы. Скажем, через полчаса, – объявил баронет.

Гвендолин собралась необычайно быстро и уже через десять минут спустилась в библиотеку тепло одетой: в собольей шубе, шляпке и коротких сапожках. Войдя в комнату, она почувствовала, что там уже кто-то есть: именно на это она и рассчитывала. В дальнем конце библиотеки, спиной к ней, стоял Деронда и читал газету. Разве можно услышать, как ступают по эксминстерскому ковру миниатюрные ножки в меховых сапожках? Гордость не позволяла ей прибегнуть к кашлю, а просто подойти к нему мешала застенчивость, хотя она страстно желала с ним поговорить. Именно это желание заставило ее поспешить вниз; так птички слетаются к воде, но не решаются попить. Гвендолин всегда боялась мнения Деронды, а сегодня особенно тревожилась, что он подумает о ней с презрением, как о самовлюбленной жене Грандкорта – будущей хозяйке окружающего богатства. В последнее время она постоянно старалась превознести достоинства всего, что могло бы потешить гордость, тем самым подпитывая собственные силы, однако присутствие Деронды все портило. В отношении к этому человеку у Гвендолин не было ни тени кокетства: она считала Деронду уникальным мужчиной и видела в нем не поклонника, а высшее создание, – неким мистическим образом он стал частью ее совести.

И вот сейчас он не повернулся к ней и даже не подозревал о ее присутствии! Газета шуршала в его руках, голова то поднималась, то опускалась, следуя за столбцами газеты, а он преспокойно поглаживал бороду, как будто Гвендолин от него ничего не было нужно. Конечно, с минуты на минуту соберутся остальные гости, и возможность загладить вчерашнее неприятное впечатление от ее легкомысленного разговора будет упущена. Гвендолин сгорала от раздражения, а лицо ее выражало то особенное чувство, которое не могло найти облегчения в слезах разочарования.

Наконец Деронда бросил газету на стол и обернулся.

– О, вы уже здесь. Мне надо надеть пальто, – удивленно заметил он и вышел из библиотеки, чем крайне обидел Гвендолин.

Обычная вежливость предписывала задержаться и обменяться несколькими словами, прежде чем оставить даму в одиночестве. Впрочем, тут же в библиотеку вошли Грандкорт и сэр Хьюго, так что слова не могли бы иметь большого значения.

– О, ты выглядишь совершенно больной, – произнес Грандкорт, посмотрев Гвендолин в глаза. – Выдержишь прогулку?

– Да, я с удовольствием прогуляюсь, – едва шевеля губами, ответила она.

– Можно отложить осмотр дома и сразу выйти на воздух, – любезно предложил сэр Хьюго.

– Пожалуйста, не надо! – уверенно возразила Гвендолин. – Давайте не станем ничего откладывать. Я мечтаю о долгой прогулке.

Вскоре собрались и остальные члены компании – две леди и два джентльмена, не считая Деронды. Гвендолин успела совладать с чувствами и пошла рядом с сэром Хьюго, с равным вниманием выслушивая как объяснения Деронды по поводу различных архитектурных фрагментов, так и рассуждения хозяина, почему дом сохранял странную смесь современной архитектуры и старины.

По пути в кладовую и кухню все вышли из дома и остановились перед прекрасной дверью – единственным сохранившимся историческим памятником в восточном фасаде.

– На мой взгляд, – пояснил сэр Хьюго, – эта дверь выглядит куда интереснее вот так, посреди стены, которая моложе ее на целых четыре века, чем если бы весь фасад маскировался под тринадцатый век. Дополнения должны соответствовать новым вкусам и нести отпечаток своего времени. Я не собираюсь разрушать старинные постройки, но и искусственное воспроизведение старины, по-моему, глупость. Кроме того, как понять, пришла ли пора остановиться или можно сооружать бойницы, в которые никто и никогда не станет смотреть? С тем же успехом можете попросить меня отшлифовать камни, ползая по ним на коленях. А, Грандкорт?

– Чертовски глупо, – протянул Грандкорт. – Ненавижу парней, готовых выть молитвы. Ничего скучнее нет на свете.

– Да, именно к этому способен привести излишний романтизм, – подтвердил сэр Хьюго тоном доверительного согласия. – В том случае, если процесс будет доведен до логического конца.

– По-моему, нельзя осуждать известное направление только потому, что его можно довести до абсурда, – заметил Деронда. – Эта логика соответствует не действиям человека, а вращению вертела: только он непременно должен описать полный круг и вернуться в исходное положение. Мы же не можем что-нибудь начать, не решив прежде, где следует остановиться.

– А я считаю лучшим для жизни правило кармана, – со смехом возразил сэр Хьюго. – Что же касается желания состарить новое здание, то для этого необходимо нанять людей, чтобы те искусно поцарапали и раскрошили стены, придав им исторический вид. При нынешних ценах затея крайне невыгодная.

– А вы желали бы придерживаться старого стиля, мистер Деронда? – спросила Гвендолин, немного отстав от сэра Хьюго и Грандкорта.

– В чем-то да. Не понимаю, почему нельзя следовать своему вкусу, как и в других вопросах, или почему старина или новизна сами по себе являются аргументом за или против. Стремление сделать что-то именно так, как это делали предки, похвально, если мы не можем их превзойти. Так мы развиваем в себе чувство привязанности, а привязанность – самая надежная основа добра.