Даниэль Деронда

– Нет, – ответила Гвендолин.

Она не могла позволить ему уйти: любое проявление грубости казалось недопустимым. Она понимала, что дрейфует в сторону грандиозного решения, но если паруса заранее подняты, дрейф зависит не только от течения.

– Вы готовы принять мою преданность? – спросил Грандкорт, глядя ей прямо в глаза и сохраняя полную неподвижность.

Наступило молчание, но сколько мучительных сомнений пережила бы Гвендолин, если бы позволила себе молчать! Ради чего она его задерживала? Все равно он исключил любую возможность объясниться.

– Да, – произнесла Гвендолин так серьезно, как будто отвечала в суде.

Грандкорт принял согласие так же серьезно, и некоторое время они продолжали смотреть друг другу в глаза. Доводилось ли кому-нибудь прежде так принимать дарующий блаженство ответ? Грандкорту нравилось стоять на почтительном расстоянии и чувствовать себя во власти неопределимого, но провозглашенного манерой Гвендолин запрета.

Наконец он подошел к ней, взял за руку и прикоснулся губами к тыльной стороне ладони. Гвендолин сочла такое поведение безупречным и ощутила свободу. В ее глазах согласие означало спасение от Момпертов и от переезда матушки в коттедж Сойера. Со счастливой улыбкой она осведомилась:

– Не желаете встретиться с мамой? Я ее приведу.

– Давайте немного подождем, – ответил Гранд-корт, стоя рядом в своей любимой позе: засунув левую руку в жилетный карман, а правой теребя бакенбарды. Он смотрел на невесту с видом джентльмена, который только что пришел на званый вечер и совершил приятное знакомство.

– Хотите что-то еще мне сказать? – поинтересовалась Гвендолин.

– Да. Хотя знаю, что разговоры наводят на вас скуку, – сочувственно ответил Грандкорт.

– Если они мне приятны, то ничего подобного.

– Утомит ли вас вопрос, как скоро мы сможем обвенчаться?

– Думаю, сегодня утомит. – Гвендолин игриво вскинула голову.

– В таком случае можете ответить завтра. Я думаю, церемонию можно провести через две-три недели – как можно скорее.

– Ах, должно быть, вы боитесь устать от моего присутствия, – парировала Гвендолин. – Я заметила, что после свадьбы муж не так много времени проводит с женой, как в период обручения. Но, кажется, мне это тоже понравится.

Она очаровательно рассмеялась.

– Вы получите все, что вам нравится, – пообещал Грандкорт.

– И ничего, что не нравится? Пожалуйста, скажите, что так, поскольку я не люблю то, что не люблю, гораздо сильнее, чем люблю то, что люблю, – проговорила Гвендолин, чувствуя, что попала в женский рай, где любое абсурдное слово вызывает восторг.

Грандкорт помолчал. В подобных словесных изысках он и сам обладал немалым опытом.