— Оставь меня, возьми Павлика Сороку, я пойду со своими.
— Но если я тебе приказываю идти со мной!
— Смилуйся, оставь меня в покое.
Урвис выставил огромный кулак и поднёс его под нос Мацку.
— Видишь? — спросил он с флегмой.
— Вижу! — сказал дрожащий мальчик и удрал, пустившись как стрела вперёд по улице.
Урвис засучил рукава, надел сильней шапку и за ним.
Напрасно старался Мацек, потому что с каждой минутой был ближе к нему Урвис, который угрозами и проклятиями преследовал убегающего мальчика.
На повороте к большому рынку Урвис схватил жачка за руку и, ударив его сильно в голову, вынудил остановиться. Мацек, плача, упал на камни.
— Тихо, клоун, тихо! Оставлю тебя в покое, только молчи и иди за мной. Слышишь, иди за мной!
— Иду, — грустно рыдая, простонал, вставая, сирота. — Иду, но куда меня ведёшь?
— Под костёл Девы Марии, там есть кто-то, кто с тобой хочет увидиться.
Мацек, которому в голову пришла Агата, остановился, блеснул глазами и веселей уже ответил Урвису:
— Почему же ты мне этого раньше не говорил? Я знаю, кто там меня ждёт, и один пойду.
— Нет, нет, я тебя провожу, — ответил Урвис, немного удивлённый, — так безопасней будет.
— Пойдём.
И они проворно пустились к костёлу, в котором как раз совершалась субботняя служба; а сидящие на кладбище, крыльце и на улице деды вытягивали руки, напевая молитвы чёток. Издалека Урвис дал какой-то знак, из той толпы встал дед огромного роста, с палкой в руке, и довольно быстро поспешил к жакам.
Был это Лагус, более страшный, чем когда-либо, потому что с обнажёнными ногами, которые уже покрывали нарывающие и гноящиеся раны от волчьего лыка. Несмотря на эти раны, он шёл, однако, живо. Вспомнив при его появлении, где его видел, испуганный Мацек хотел бежать, но Лагус уже был тут, а Урвис его задерживал.
— Это он?
— Это он, — ответил Урвис, — берите его и делайте что знаете.