Я качаю головой.
– Не сложилось.
Она пытливо смотрит на меня.
– Странно, – произносит Мария. – Мы же в самом деле много общались. Я имею в виду то время. И тем не менее так мало друг о друге знаем.
– Жизнь вообще странная штука.
– В точку.
Она замолкает, опустив взгляд в чашку, и на ее губах появляется легкая улыбка.
– Знаешь, я на тебя так злилась.
– На меня?
Она со смехом проводит рукой по своей волнистой шевелюре. В этом жесте мне чудится какая-то неловкость, словно Марии стыдно за свое признание.
– Но почему? – удивляюсь я. – Я плохо себя вел?
Новый взрыв смеха.
– Нет. Наоборот. Ты мне нравился, ты был хорошим. Спокойным, сочувствующим. Надежным маяком в том аду. Но потом ты вдруг пропал, и мне пришлось общаться с этой ужасной женщиной.
– Ты имеешь в виду Анн-Бритт?
Мария кивает.
– Она была как пороховая бочка, – соглашаюсь я. – Не знаю, что с ней сталось, даже не уверен, жива ли она. Ей, должно быть, сейчас под восемьдесят.
– Почему ты пропал?
Мария долго на меня смотрит влажными, почти умоляющими глазами.
– Я… – Слова слипаются в ком. Я пытаюсь вытолкнуть его, а он только прячется еще глубже у меня в груди. – У меня кое-что случилось, – отвечаю я. – Я…
Она наклоняется вперед, накрывает мою ладонь своей и заглядывает мне в глаза, словно догадываясь, как мне непросто.