Все лгут

– Эта женщина родом из Латинской Америки, вероятнее всего – из Колумбии.

– Вот как? – Амели теребит гербовый перстень на левом мизинце. – Я все еще не вполне понимаю вас, – повторяет она в искреннем смущении.

– До нас дошла информация, что в тот год, когда исчезла Ясмин, у вас в доме работала помощница из Колумбии, – поясняет Манфред.

Амели несмело улыбается.

– О, теперь понятно. Да, все верно. Но она сбежала.

– Сбежала или пропала? – уточняю я.

Амели неопределенно пожимает плечами.

– Кто знает? Однажды вечером она просто исчезла. Собиралась печь булочки. Но когда домой вернулись Казимир и мой муж, они уже превратились в угольки, а ее и след простыл.

– Почему же вы не заявляли об ее исчезновении? – спрашиваю я.

Амели разводит руками и поднимает глаза к потолку.

– Господи боже. Мы же считали, что она убежала по собственной воле. Ее вещи исчезли, и вообще – такое поведение типично для этих девушек. Одни уставали. Другие встречали какого-нибудь парня. Третьи возвращались домой, к семье. Я и не вспомню уже, как они выглядели или как их звали.

– Кстати, раз уж о этом зашла речь, – вклинился Манфред. – Как звали эту девушку?

Амели, упершись взглядом в колени, смеется и качает головой. Потом тянется к пачке сигарет, которая лежит на столе, достает одну и прикуривает.

– Не помню. Как я уже сказала, в те годы они часто менялись.

– Вы серьезно? – удивляюсь я. – Вы не можете вспомнить ее имя?

– Нет, но можно поднять мои старые записи, если хотите. Я могла где-то упомянуть и ее.

Амели аккуратно стряхивает пепел в фарфоровую пепельницу.

– Это было бы весьма кстати, – говорит Манфред, провожая взглядом ее руку.

– А вы? – спрашиваю я, обращаясь к Казимиру, который до сих пор хранил молчание. – Вы помните, как ее звали?

С лица Казимира сошел весь цвет, а лоб блестит от выступивших на нем капель пота. Он открывает рот и снова закрывает, не произнося ни звука. Амели кладет ладонь ему на руку.