Все лгут

– Кассе, – говорит она, – что с тобой?

– Просто… – Он встряхивает головой и обеими руками проводит по волосам, а потом делает глубокий вдох. – Простите, – говорит он. – Я тоже не помню, как ее звали.

– Но саму девушку вы помните? – делаю я еще одну попытку.

– Нет, – быстро отвечает Казимир. Возможно, чересчур быстро. – Я не помню ни одну из этих девушек.

В последовавшей за этим тишине я наблюдаю за его реакцией.

– У вас не может оказаться ее старого фото? – спрашивает Манфред.

По выражению лица Амели ничего нельзя понять.

– Фото прислуги? Сильно сомневаюсь.

– Возможно, в Налоговой инспекции сохранились ее данные, – вслух предполагаю я, глядя на Амели. – Я исхожу из того, конечно, что вы не нанимали на работу нелегалов?

Амели не прячет взгляд и смотрит мне в глаза.

– Я не собираюсь стыдиться того, что двадцать лет назад мы нанимали иностранных работников, не оформляя социальных выплат и не платя налогов, – заявляет она, выпрямляя спину. – Так или иначе, у этого преступления уже вышел срок давности.

– Само собой, – соглашаюсь я. – К тому же налоговые преступления – не наш профиль. Меня больше интересует, почему девушка бесследно исчезла, а вы даже не встревожились и не заявили в полицию.

– Но мы же не нашли ее вещей.

– Подождите, – обрываю ее я. – Ваш муж и Казимир вернулись домой и обнаружили в духовке противень с обгоревшими булочками. Разве не должен был этот факт вызвать у вас подозрения? Почему человек внезапно бросает выпечку и кидается собирать вещи, а потом убегает?

Амели явно колеблется.

– С этой девушкой у нас бывали кое-какие проблемы, – некоторое время спустя признается Амели и тушит сигарету.

– А я так понял, что вы не помните ни ее имени, ни внешнего вида, – говорю я.

Амели вздыхает.

– Я не помню ее имени, это правда. Но саму девушку, конечно, помню. С ней… – Амели руками расправляет складки на фланелевых брюках. – …случались неприятности, – заканчивает она фразу.

– Неприятности?