Манфред разворачивается, газует с места и мчится прочь.
Быть может, дело, над которым мы работаем, а может, и силуэт Марии Фоукара в окне навевает мне воспоминания о другом времени и другой женщине, когда-то стоявшей у окна.
Тем вечером Ли стояла у окна и смотрела, как я ухожу, хотя она просила меня остаться.
Тот вечер я не забуду никогда.
Я работал над делом об убийстве Ясмин, и работал много.
Ли была на меня обижена. А когда Ли обижалась, она становилась плаксивой, и в тот вечер дело обстояло именно так.
– Значит вот так, да? – бросила она мне, когда я уже стоял в прихожей. – Будешь столько же работать, когда появится ребенок? В таком случае я съезжаю, так и знай. И можешь сидеть здесь в полном одиночестве. – Она уперлась руками в бока, выставив локти. – И работать, – добавила она вдогонку.
– Вернусь самое позднее в десять, – сказал я, натягивая куртку. Да, ту самую. Знаменитую куртку, которая согревает меня вот уже двадцать лет.
– Ты же только что вернулся.
– Кое-что случилось.
– Всегда что-нибудь случается.
– Мне нужно спешить.
Дверь в спальню была приоткрыта. На кровати виднелись аккуратные стопки одежды.
– Ты вещи собираешь? – спросил я.
– Сортирую твои тряпки! – отрезала Ли, закатив глаза к потолку. Волосы она заплела в две короткие косички. Тугой живот выпирал над поясом мешковатых штанов. Потом она со вздохом покачала головой. – Прости, мне что-то нездоровится сегодня.
Голос у Ли был какой-то тонкий и надтреснутый, и она не поднимала глаз от пола.
– Что с тобой?
– Живот. Живот болит.
Я заколебался – на секунду, максимум на две. Пока я сам с собой рассуждал, мгновение миновало.
«Если я не явлюсь, Анн-Бритт будет в бешенстве». Только что были получены результаты анализа образцов ДНК с обнаруженных на свалке предметов, и меня срочно вызвали на встречу с прокурором, Анн-Бритт и другими следователями.