Все лгут

– Ты уверена?

– Само собой.

Папа обрадовался, притянул меня к себе и заключил в одно из тех крепких отцовских объятий, которые я так любила. От него пахло кухонным чадом и новым лосьоном.

– Мария приглашает нас на ужин в следующую пятницу, – сказал папа.

Когда я познакомилась с Марией, она мне понравилась.

Она немного напоминала маму, наверное, потому что у нее тоже были светлые волосы и глаза. Стиль, однако, у Марии был совсем другой – домашне-практичный, если так можно выразиться. На ней были джинсы и рубашка оверсайз, а серебряное колечко на указательном пальце правой руки выглядело так, будто кто-то изготовил его дома.

Мама никогда не оделась бы подобным образом. Она любила хорошо пошитую одежду ярких цветов и крупные украшения. Ее блузки всегда были декольтированы, джинсы она носила узкие. Мама обязательно делала макияж и маникюр.

Мария была такой серой, такой повседневной. Если бы она оказалась посреди леса, ее невозможно было бы разглядеть, она затерялась бы среди сосен и мхов, словно солдат в камуфляжной раскраске.

– Здравствуй, Ясмин, я о тебе наслышана, – приветствовала меня Мария, обеими руками пожимая мою ладонь.

– Здравствуйте, – ответила я и сделала книксен.

Это получилось чисто на автомате, дурацкий рефлекс. Мама с папой всегда строго следили за тем, чтобы мы с Сильви были вежливы. Когда мы были маленькими, родители требовали, чтобы мы всех взрослых приветствовали рукопожатием и книксеном, и это правило как будто засело на подкорке.

Я почувствовала себя полной дурой.

Мария с улыбкой на лице жестом пригласила нас войти в смешной зеленый домик.

Едва мы оказались в прихожей, туда вприпрыжку ворвался Винсент. Волосы взъерошены, рот открыт.

– Привет, – поздоровалась я. – Меня зовут Ясмин.

– А меня – Винсент, – ответил он.

Мария широко улыбнулась. Я тогда еще не знала, но Винсент не всегда был так позитивно настроен к новым людям. Он мог кукситься и молчать, часами сидеть, не выходя из комнаты, играя в свою нелепую игру. Но я сразу ему понравилась.

А он понравился мне.

Я знаю, что папа и Мария думали, это все потому, что после смерти Сильви я скучала по сестре, но это было не так. Винсент никогда не смог бы заменить мне Сильви, никто не смог бы, да никто и не должен был.

Никогда и никто.