Тайна Богоматери. Истоки и история почитания Приснодевы Марии в первом тысячелетии
Перу Иеронима принадлежит трактат «О приснодевстве Блаженной Марии», написанный в Риме в 383 году по просьбе друзей. Трактат направлен против римского мирянина Гельвидия, который отрицал учение о приснодевстве Марии. В своей книге он пытался доказать, что, хотя Христос и родился бессеменно, после Его рождения Дева Мария вступила в брак с Иосифом и имела от него других детей[540].
Цель своего сочинения Иероним ясно обозначает в преамбуле:
Итак, должно призвать в помощь мне Святого Духа, да своим умом устами моими защитит Он девство блаженной Марии; должно призвать Господа Иисуса, да от всякого подозрения в плотском совокуплении охранит Он странноприимницу священного чрева, в котором обитал Он девять месяцев; и Самого Бога Отца должно молить, да покажет Он, что Матерь Сына Его, сделавшаяся Матерью прежде замужества, пребыла Девой после рождения[541].
Святой Иероним. Фрагмент фрески «Рождество Христово» Ок. 1305 г. Капелла Скровеньи, Венеция
В доказательство своих мнений Гельвидий ссылался на те же слова из Евангелия от Матфея, которые приводил Боноз Сирмийский: «прежде, нежели сочетались они (priusquam convenirent)» (Мф 1:18); «не знал Ее, доколе (donec) не родила Сына Своего Первенца» (Мф. 1:25). Относительно предлога «прежде» (ante) Иероним пишет, что он, «хотя часто указывает на последствие, но иногда показывает только то, что прежде предполагалось; и отсюда не следует, что необходимо сбудется предполагавшееся, так как может случиться что-нибудь препятствующее его исполнению»[542]. А выражение «доколе» (лат. donec, греч. ἕως οὖ) обозначает «известное время в его заключении, но часто и неопределенное»[543].
Иероним приводит многочисленные цитаты из Ветхого Завета, в которых выражение «доколе» не указывает на прекращение действия:
«Я есмь, Я есмь, и доколе не состаритесь Я есмь»[544]. Неужели после того, как они состарятся, Бог перестанет существовать? И Спаситель в Евангелии говорит апостолам: «вот, Я с вами во все дни до скончания века» (Мф. 28:20). Итак, по скончании века Господь отступит от учеников Своих и тогда, когда они на двенадцати престолах будут судить двенадцать колен израильских (Мф. 19:28), они не будут иметь обещанного общения с Господом? И апостол Павел, когда пишет к Коринфянам, говорит: «первенец Христос, потом Христовы, в пришествие Его. А затем конец, когда Он предаст Царство Богу и Отцу, когда упразднит всякое начальство и всякую власть и силу. Ибо Ему надлежит царствовать, доколе низложит всех врагов под ноги Свои (1 Кор. 15:23–26). Ибо все покорит под ноги Его. Будь это сказано о человеке, не отрицаем; но в отношении к Тому, Который потерпел крест, Который затем назначается сидеть одесную, что значит сказанное?.. Неужели Господь имеет царствовать лишь столько времени, пока враги Его не будут под ногами Его?»[545]
И подбор цитат, и основанная на них аргументация близки к тому, что мы читаем в трактате Амвросия против Боноза.
На вопрос о том, зачем нужен был Иосиф, если Мария оставалась Девой и на момент рождения Христа и после этого, Иероним отвечает так:
Во-первых, чтобы чрез генеалогию Иосифа, которому Мария была родственница, показать и происхождение Марии; во-вторых, чтобы Она не была побита народом камнями как прелюбодейка, по закону Моисееву; в-третьих, чтобы во время бегства в Египет Она имела защитника более в провожатом, чем в муже. Ибо кто в то время поверил бы Деве, что Она зачала от Святого Духа, что явился ангел Гавриил, возвестил совет Божий, а не осудили бы Ее скорее общим мнением как прелюбодейку… Исключая Иосифа, Елисаветы и Самой Марии и весьма немногих, которые от них могли слышать, все считали Иисуса сыном Иосифа, так что даже евангелисты, выражая народное мнение, которое служит истинным законом для истории, называли его отцом Спасителя… Отцом называют Иосифа евангелисты, отцом признаёт Мария. Не потому, как я показал выше, что Иосиф был действительно отцом Спасителя, но для сохранения доброго имени Марии всеми должен был считаться отцом тот, который до увещания от ангела… думал тайно отпустить Ее[546].
Рождение Христа описывается с анатомическими подробностями, заставляющими вспомнить Зинона Веронского. Однако, в отличие от Зинона, Иероним не склонен верить «Протоевангелию Иакова»:
Пусть очерняется кровью родильница, плачущего младенца пусть нянчат повивальные бабки: изможденную жену пусть держит муж. Так пусть они ведут брачную жизнь, чтобы евангелист не оказался лживым. Но да не будет, чтобы можно было помыслить это о Матери Спасителя и муже праведном. Не хлопочет там никакая повивальная бабка, не суетятся никакие женщины. Сама она пеленает Младенца, Сама Она была и матерью, и повивальной бабкой. «И положила Его, — говорит, — в ясли, потому что не было им места в гостинице» (Лк. 2:7). Эта мысль и опровергает бредни апокрифов[547], так как Мария Сама пеленает Младенца, и не допускает исполниться похоти Гельвидия, так как в гостинице не было места для брака[548].
Далее Иероним подробно останавливается на слове «первенец», употребленном в Евангелии относительно родившегося Христа (Мф. 1:25). «Всякий единородный есть первенец (Omnis unigenitus est primogenitus), но не всякий первенец есть единородный, — пишет он. — Первенец не только тот, после которого были и другие, но и тот, прежде которого не было никого». Слово Божие определило, кто должен считаться первенцем: всякий младенец мужского пола, разверзающий ложесна. Такой младенец должен посвящаться Господу вне зависимости от того, последуют ли за ним другие дети. «Иначе если первенец есть только тот, за которым следуют другие братья, то первенцы не должны отдаваться священникам до тех пор, пока не будут произведены и другие, чтобы, если потом не последует рождения, первенец не оказался единородным, а не первородным»[549].
Подробно разбирается Иеронимом вопрос о «братьях Иисуса», которых Гельвидий считал детьми Марии от Иосифа. На этот аргумент Иероним отвечает эмоционально:
О, слепое безумие и ум, неистовствующий на собственную погибель! Говоришь, что при кресте Господа Матерь Его присутствовала, говоришь, что по причине вдовства и одиночества Она была поручена ученику Иоанну, как будто, по твоему мнению, не имела Она четырех сыновей и бесчисленных дочерей, с которыми могла жить? И называешь Ее вдовою, чего Писание не говорит[550].
В вопросе о том, кто такие братья Иисуса, Иероним отказывается следовать «Протоевангелию Иакова», утверждавшему, что они — дети Иосифа от первого брака. По мнению Иеронима, братья Иисуса — это «сыновья его тетки, Марии, которые, сначала неверовавшие, впоследствии уверовали»[551]. Речь идет о Марии Клеоповой, которую Иероним считает родной сестрой Девы Марии на основании евангельского свидетельства (Ин. 19:25). Иероним отмечает, что «в божественных Писаниях братьями называются в четырех смыслах: по природе, по нации, по родству и по любви». Братья Иисуса названы таковыми не по природе, не по нации и не по любви, а по родству[552]. Следовательно, они не родные Его братья, но либо двоюродные, либо просто родственники[553].
Явление ангела женам-мироносицам. Фреска. XII в. Спасо-Преображенский Мирожский монастырь, Россия, Псков
В приведенной гипотезе есть одно уязвимое место — представление о том, что Мария Клеопова была родной сестрой Матери Иисуса. Трудно представить, чтобы две родные сестры имели одинаковое имя. Профессор Московской духовной академии А. П. Лебедев отстаивал несколько иную точку зрения. По его мнению, Мария Клеопова была не родной сестрой Девы Марии, а женой Клеопы, брата Иосифа: «другими словами, Мария Клеопова и Мария, Матерь Иисуса, считались законными женами двух родных братьев и доводились друг другу невестками». Наименование «сестра Матери Его» (Ин. 19:25) в отношении Марии Клеоповой ученый трактует расширительно, как и наименование «братья Иисуса», под которыми он понимает детей Клеопы и его жены Марии, «доводящихся двоюродными братьями Христу (с точек зрения юридической и народной)»[554].
Гельвидий, пытаясь доказать, что Мария родила от Иосифа других детей, ссылался на мнения Тертуллиана и Викторина, епископа Петавийского. Первое мнение нам известно (Тертуллиан считал, что Мария утратила девство вследствие рождения от Нее Христа), второе нет, так как сочинения Викторина утрачены. Относительно первого Иероним пишет: «О Тертуллиане я ничего больше не говорю, кроме того, что он не был человеком Церкви». А относительно Викторина утверждает «то же, что и о евангелистах, — что они говорили о братьях Господа, а не о сыновьях Марии, и о братьях в том смысле, какой мы выше представили, братьях по родству, а не по природе». Вместо того чтобы ссылаться на Тертуллиана и ошибочно трактовать Викторина, Иероним предлагает своему оппоненту ознакомиться с творениями «древних писателей: Игнатия, Поликарпа, Иринея, Иустина Мученика и многих других апостольских и ученых мужей»[555].
Как мы помним, Игнатий Богоносец, Ириней Лионский и Иустин Философ писали о девстве Марии на момент рождения от Нее Христа, но не говорили о Ее приснодевстве. Иероним считает это само собой разумеющимся и как бы вытекающим из их представлений о девстве Марии.