Тайна Богоматери. Истоки и история почитания Приснодевы Марии в первом тысячелетии

Восточные богословы говорили о том, что греховная скверна передается по наследству, но были весьма далеки от того понимания последствий грехопадения, которое мы находим у Августина. Для богословов Восточной Церкви человечество — отнюдь не massa damnata, из которой лишь немногие в виде исключения могут быть спасены. Наоборот, отцы Восточной Церкви настойчиво учат о предопределении всех людей ко спасению: «Если все согрешили, то почему одни спаслись, а другие погибли? Потому что не все захотели прийти, хотя по воле Божией все спасены, так как все призваны»[616]. Иными словами, к спасению предопределены и призваны все без исключения, но спасаются лишь те, кто добровольно откликнулся на зов Божий; те же, кто отвергает Божий призыв, не спасаются.

Спасение, согласно восточно-христианскому пониманию, является отнюдь не только плодом Божественного произвола, но и плодом «синергии» (сотрудничества, соработничества) между Богом и человеком. В этой синергии важнейшую роль играет свободная воля человека, которая может быть направлена как к добру, так и к злу. Если она направлена к злу, то это не потому, что Бог так предопределил, а потому, что человек делает свободный выбор в пользу зла. Если же она направлена к добру, то это происходит, хотя и при действии благодати Божией, но, опять же, не без участия самого человека.

Особенности западного подхода к учению о спасении отразились, в частности, в трактате Августина «О предопределении святых», где он отталкивается от слов апостола Павла: «Кого Он предузнал, тем и предопределил быть подобными образу Сына Своего… а кого Он предопределил, тех и призвал; а кого призвал, тех и оправдал; а кого оправдал, тех и прославил» (Рим. 8:29–30). Августин понимает этот текст в том смысле, что Бог изначально предназначил одних людей к спасению, а других к осуждению, причем свободная воля человека не играет никакой роли в деле спасения. Предопределенными к спасению являются все те, кому Бог дает веру, и если Бог дает ее, то воля человека не может ей сопротивляться. Одних Бог научает вере, других — нет: первых научает по милосердию Своему, вторых не научает по справедливому суду[617]. Поскольку все люди, вслед за Адамом, получили справедливое осуждение, то не было бы никакого упрека Богу, даже если бы никто не был избавлен от осуждения[618]. Иными словами, если бы даже Бог никого не спас, Его нельзя было бы упрекнуть в этом. Что же касается вопроса о том, почему Бог избирает одних, а не других, то ответа на этот вопрос вообще не следует искать, потому что «непостижимы суды Его и неисследимы пути его» (Рим. 11:33)[619].

Апостол Павел. Мозаика. XIII в. Собор Святого Марка, Венеция, Италия

В контексте учения о предопределении Августин развивает и христологию, и мариологию. Рождение Христа от Девы, утверждает он, является следствием Божественного предопределения:

Сам Спаситель, Посредник между Богом и людьми, Человек Иисус Христос, также является яснейшим светом предопределения и благодати. Ибо какими предшествующими заслугами дел или веры Его человеческая природа заслужила сие? Пусть ответят: откуда этот Человек заслужил быть Сыном Божиим, будучи принят как со-вечное Отцу Слово в единство лица? Какое благое дело этому предшествовало? Что Он сделал прежде того? Во что уверовал? Что просил, чтобы достичь такого неизреченного преимущества? Неужели, будучи сотворенным и воспринятым Словом, сам человек с того самого момента, когда начал существовать, не начал быть единородным Сыном Божиим? Неужели не единородного Сына Божия зачала та Женщина, полная благодати? Неужели не от Святого Духа и Девы Марии родился единородный Сын Божий — не по вожделению плоти, но по отдельному дару Божьему? Неужели следовало бояться, что, достигнув зрелого возраста, этот Человек согрешил бы по свободной воле? И неужели по этой причине не было у Него свободной воли? Напротив, тем более свободной она была, чем менее способна была служить греху. Напротив, все это, достойное особого восхищения, как и все остальное, что только может быть названо Его собственным, особым образом восприняла в Нем человеческая — то есть наша — природа без всяких предшествующих заслуг[620].

Иисус Христос. Мозаика. VI в. Базилика Сан-Витале, Равенна, Италия

Здесь подчеркивается тот факт, что Слово Божие изначально пребывало с Богом, а не стало таковым в силу неких заслуг или усилий, в силу нравственного подвига или молитв. Соединение во Христе Божества и человечества является следствием Божественного предопределения:

Итак, предопределен Иисус, чтобы Тот, Кто был по плоти Сыном Давида, был и Сыном Божиим в силе по Духу святыни, поскольку рожден был от Духа Святого и Марии Девы. Ибо неизреченно и неповторимо Бог Слово воспринял человека так, что называется Он истинным и собственным образом одновременно и Сыном Божиим, и Сыном Человеческим: Сыном Человеческим — как Человек, воспринятый Богом; а Сыном Божиим — как единородный Бог, воспринимающий человека. И это для того, чтобы мы верили не в четверицу, а в Троицу. Так было предопределено это великое и несравненное вознесение человеческой природы, что нельзя было бы вознестись выше. Равным образом и Божество не могло бы ради нас снизойти ниже, чем тогда, когда Оно, восприняв человеческую природу с немощами плоти, пошло на крестную смерть. И как Тот был предопределен быть нашим Главой, так же и многие из нас были предопределены быть членами тела Его. Здесь пусть смолкнут заслуги человеческие, погубленные в Адаме, и да царствует царствующая благодать Божия через Иисуса Христа, Господа нашего, единородного Сына Божия, единого Господа. И всякий нашедший в Главе нашем заслуги, предшествующие Его неповторимому рождению, пусть ищет и в нас, членах тела Его, заслуги, предшествующие нашему возрождению. Ибо Христу не воздано было сие рождение, а даровано, чтобы чуждый всякого греха рожден был от Духа и Девы[621].

Августин решительно отвергает еретическое мнение, согласно которому, «хотя Сын Человеческий был рожден от Духа Святого и Марии Девы, однако [лишь] благодаря свободному решению, живя хорошо и без всякого греха творя добрые дела, Он удостоился стать Сыном Божиим». Такому мнению противостоит само Евангелие, которое утверждает: «Слово стало плотию» (Ин. 1:14). «А где это произошло, как не в девственной утробе, откуда берет начало Человек Христос?» И когда ангел явился Деве, он сказал Ей, что рождаемое от Нее наречется Святым по той причине, что Дух Святой найдет на Нее (Лк. 1:35), а вовсе не из-за каких-либо добрых дел Того, Кто должен был родиться. «Это действительно благодатное рождение соединило в единстве лица человека с Богом, плоть со Словом. Добрые дела следуют за этим рождением, а не служат причиной для него», — заключает Августин[622].

Вслед за Амвросием Медиоланским и другими авторами IV века, размышлявшими на тему девства, блаженный Августин посвящает этой теме специальный трактат. В той части трактата, которая посвящена Деве Марии, Августин говорит об уникальности сочетания в Ней девства и материнства. Отталкиваясь от известного евангельского эпизода, в котором Матерь и братья Иисуса просят о том, чтобы поговорить с Ним, в то время как Он общается с народом, и от ответа Иисуса на эту просьбу (Мф. 12:46–49; Мк. 3:31–35; Лк. 8:19–21), Августин пишет:

Чему иному это учит[623] нас, если не тому, что родству по плоти нужно предпочитать наше происхождение от Духа; и что люди блаженны не в том случае, если они связаны с праведниками и святыми плотским родством, а в том случае, если они в послушании и подражании наследуют их нравам? Итак, Мария более блаженна в том, что Она приняла веру Христову, чем в том, что зачала плоть Его… Итак, Ее родство как Матери не принесло бы Марии никакой пользы, если бы Она не носила Христа в сердце Своем [даже] более блаженно (felicius), чем [носила Его] по плоти[624].

Эти слова перекликаются с тем, что писал Иоанн Златоуст в связи с этим же евангельским эпизодом о превосходстве исполнения воли Божией над любыми формами плотского родства[625]. Однако, в отличие от Златоуста, Августин не останавливается на констатации этого превосходства, но идет дальше и утверждает, что Мария была Матерью Христа в обоих смыслах: Она не только дала Ему жизнь как Человеку, но и была исполнительницей Его воли как Бога. В этом же смысле девство как таковое не исключает материнства, потому что материнство реализуется в исполнении воли Божией:

Итак, нет причин, по которым Божии девы могут печалиться из-за того, что сами они, сохранив девственность, не могут быть матерями по плоти. Ведь только девственность смогла подобающим образом родить Того, Кто в Своем рождении не мог иметь равных. Однако это рождение [от] одной Святой Девы является украшением всех святых дев; и сами они вместе с Марией являются матерями Христа, если они исполняют волю Его Отца. Отсюда же и Мария является Матерью Христа более славным и блаженным образом, [чем только по плоти,] — согласно Его изречению, упомянутому выше: «Кто будет исполнять волю Отца Моего Небесного, тот Мне брат, и сестра, и матерь» (Мф. 12:50)… Итак, Мария, исполняющая волю Божию, по плоти является только Матерью Христа, духовно же Она и Сестра [Его], и Матерь[626].

Богоматерь с Младенцем (на престоле, с предстоящими). Фрагмент фрески. XIII в. Церковь Богородицы в Асину, Кипр

Будучи Матерью Христа и в физическом, и в духовном смысле, Дева Мария является одновременно и Матерью Церкви как тела Христова:

И по сей [причине] эта Жена не только духовно, но и по плоти является и Матерью, и Девой. Духовно же — Матерью не Главы нашей, Которая есть Сам Спаситель, от Которого скорее Она Сама родилась духовно, так как все, кто уверовал в Него, среди которых и Она Сама, справедливо именуются «сынами чертога брачного» (Мф. 9:15), но, несомненно, Матерью Его членов, которые суть мы: ибо милосердием Она содействует тому, чтобы в Церкви рождались верные, которые суть члены этой Главы; по плоти же Она воистину Матерь сей Главы. Ибо надлежало, чтобы наша Глава, посредством необычайного чуда, родилась по плоти от Девы, дабы Он показал этим, что Его члены имеют родиться духовно от девы-Церкви. Стало быть, Мария единственная является Девой и Матерью и духовно, и по плоти (sola ergo Maria et spiritu et corpore mater et virgo): и Матерью Христовой, и Девой Христовой. Церковь же во святых, имеющих владеть Царством Божиим, духовно воистину является всецело Матерью Христовой и всецело Девой Христовой; по плоти же — не всецело, но в некоторых — девой Христовой, а в некоторых — Матерью, но не [Матерью] Христовой[627].

Тема рождения Христа от Девы возникает и в молитвах, авторство которых приписывается блаженному Августину. В молитве, обращенной ко Христу, содержатся такие слова:

…Твердо верую и истинно исповедую, что Ты Бог Единородный Иисус Христос для спасения людей, по советам Пресвятой Троицы, воплотился и от Приснодевы Марии наитием Святого Духа зачат стал истинным Человеком, состоящим из разумной души и человеческой плоти; что Ты, по Божеству Единородный Бог, бесстрастный и бессмертный, по неизреченной любви Твоей, какою возлюбил нас, Тот же самый Божий Сын по человечеству соделался страждущим и смертным; что Ты, единый Божий Сын, для спасения человеческого рода на древе крестном изволил претерпеть страдание и смерть, чтобы спасти нас от смерти вечной[628].

В другой молитве под именем блаженного Августина содержится такое обращение к Самой Пресвятой Деве: «Святая и непорочная Дева, Богородица Мария, Матерь Господа нашего Иисуса Христа! Благоволи ходатайствовать за меня пред Тем, Чьим храмом Ты удостоилась соделаться»[629].