Когда проходили мимо «метро», Надя Шакун сказала:
— Я здесь ни разу не была. Здесь, наверное, очень интересно.
Интересно? Кому как! Интересы-то бывают разные.
Официантка принесла водку в графине. Сколько? Попробуй угадай. Была ли это просто водка или водка с водой, понять на вкус не представлялось возможным. Во всяком случае, никогда прежде я не пил такой гадости. Шашлык оказался недожаренным…
Однако за столик к нам больше никто не подсел. Мы были вдвоем, могли говорить, смотреть и слушать.
Взлохмаченный мужчина, не старый, в гимнастерке, но без погон, играл на трофейном аккордеоне сочного вишневого цвета и совсем неплохо, с подчеркнутой грустью пел:
Сидевшие за соседними столиками мужчины — женщин было только две, загорелые, средние по возрасту, — дружно и громко подхватывали припев:
Потом одна женщина встала и пошла между столиками, как бы приплясывая. Но песня была в ритме танго, и танцевать все это надо было не как «цыганочку».
Надя сказала:
— Словно пиаффе делает.
— Что, что? — не понял я.
— Есть такой цирковой термин. Движение лошади в школе верховой езды.
— Вы учились в цирковом училище, — завистливо вспомнил я.
— Училась, — ответила она со вздохом. Перестала смотреть на женщину, танцующую между столами. Посмотрела на меня. Глаза у нее были печальными.
— И что же вы умеете?
— А что умеете вы? — прищурилась она. Наверное, хотела скрыть улыбку, заранее угадывая мой ответ.
— Пожалуй, ничего, — сознался я.
— Я немного больше. — Она сделала глубокую затяжку, резко выпустила дым. — Вначале я увлекалась акробатикой, но суплес мой все-таки оставлял желать лучшего…
Я тряхнул головой:
— Не понимаю.