– Боишься иметь дело с уголовником?
– Нет, блин, я всю жизнь мечтала, как героиня Некрасова, отправиться за любимым в Сибирь! Давай, рассказывай.
Делать было нечего, и, взяв с девушки слово, что она будет молчать, он поведал ей обо всем. А закончил риторическим вопросом:
– Я только не могу понять, как в моей сумке оказался настоящий перстень?!
– Любой мог войти к нам в комнату.
– Значит, кто-то знал мое особое отношение к печатке?
– Уверяю, это была не я.
Ладно, хватит ему было на сегодня убийств, расследований, подстав, подозрений, и он переменил тему.
– Хочешь, я тебе стихи почитаю? Написал прямо в камере сегодня. В автозаке отшлифовал.
– Еще бы!
И он прочел три очень комплиментарных четверостишия в адрес своей гостьи – а как еще он мог отблагодарить ее за хлопоты, не деньги же совать!
– Какой ты милый! – восхитилась она и заставила повторить стихотворение еще раз. Потом обошла стол и впилась в его губы требовательным поцелуем. – Пошли скорее наверх, или где ты здесь принимаешь поклонниц.
Потом, среди ночи, поэт спросил:
– Почему ты так грустила-убивалась по Грузинцеву? За две встречи успел он тебя покорить?
– Приступ ревности? Лучше скажи, почему
– Просила меня почитать свои стихи, – поддразнил он девушку. – Потом, в другой день, в спокойной обстановке.
– Давай-давай. Она тебе по возрасту, конечно, гораздо больше подходит. Встретятся, наконец, два вялых тельца.
– Вялых? Ах ты, паршивка! И это про меня?! Я сейчас покажу тебе «вялых»!
А уже под утро он сказал ей:
– Ты знаешь, Кристина, я сам очень хочу разобраться, кто и почему убил Грузинцева.