София прильнула к нему:
— Ты знаешь вон того человека? Он на нас смотрит.
Гарри обернулся и резко втянул ноздрями воздух. Рядом с киоском, где продавали фарфор, стоял генерал Маэстре с женой и Милагрос. Он был в штатском — в теплом пальто и мягкой фетровой шляпе. Без форменной одежды его помятое лицо казалось старше. Сеньора Маэстре рассматривала серебряный подсвечник, а генерал хмуро взирал на Гарри. Милагрос тоже глядела на него, ее большие глаза на пухлом личике источали печаль. Гарри встретился с ней взглядом, она покраснела и опустила голову. Потом кивнул генералу, тот слегка приподнял брови и коротко кивнул в ответ, дернув головой.
— Это министр из правительства, генерал Маэстре, — прошептал Гарри.
— Откуда ты его знаешь? — Голос Софии вдруг стал резким, глаза расширились.
— Пришлось как-то переводить для него. Мне неловко. Однажды я выходил в свет с его дочерью, меня вынудили. Пойдем отсюда.
Однако толпа вокруг стола с фотографиями была такой плотной, что им пришлось повернуть в другую сторону, к Маэстре. Генерал заступил дорогу Гарри и без улыбки приветствовал его:
— Сеньор Бретт, доброе утро. Милагрос удивлялась, не исчезли ли вы с лица земли.
— Простите, генерал, я был очень занят, я…
Маэстре посмотрел на Софию. Та ответила ему холодным злым взглядом.
— Милагрос надеялась, что вы ей позвоните. Хотя теперь перестала. — Он покосился на свою семью. — Моя жена часто приходит сюда, пытается найти что-нибудь из украденных у нас фамильных ценностей. Я говорю, что она подхватит какую-нибудь заразу, пока трется здесь среди потаскух из трущоб.
Он вскинул бровь и смерил взглядом Софию, в ее старом черном пальто, после чего развернулся и ушел к жене и дочери, притворявшейся, что ее крайне заинтересовала статуэтка дрезденской пастушки. София уставилась ему в спину, сжав кулаки и тяжело дыша. Гарри прикоснулся к ее плечу:
— София, мне очень жаль…
Она скинула его руку, повернулась и хотела нырнуть в толпу, но двигаться в ней можно было лишь мелкими шагами, поэтому Гарри быстро поймал ее.
— София, София, мне очень жаль! — Он мягко развернул девушку лицом к себе. — Он свинья, грубиян, так тебя оскорбил.
К его удивлению, она рассмеялась резко и горестно:
— Думаешь, люди вроде меня не привыкли к оскорблениям от таких, как он? Думаешь, мне есть дело до того, что несет это старое дерьмо?
— Тогда в чем дело?
— О, ты не понимаешь, мы говорим об этом, но ты не понимаешь, — покачала головой София.
Гарри поискал ее руки, взял их в свои. Люди смотрели на них, но ему было все равно.