Зима в Мадриде

— Я хочу понять.

Она тяжело вздохнула и отняла свои руки:

— Лучше пойдем, мы оскорбляем общественную мораль.

— Хорошо.

Гарри зашагал рядом с ней. София подняла на него взгляд:

— Я слышала об этом человеке. Генерал Маэстре. Во время блокады его имя внушало нам ужас. Говорят, в одной деревне он приказал марокканцам привести на площадь жен всех членов совета социалистов и отрезать им груди на глазах у мужей. Я знаю, было много пропаганды, но я ухаживала за человеком из той деревни, он уверял, что это правда. И когда в прошлом году они оккупировали Мадрид, Маэстре играл заметную роль в ловле противников режима. Не только коммунистов, но и людей, которые всего лишь хотели мирной жизни, имея свою долю в достоянии страны. — София плакала, по ее щекам текли слезы. — Чистки, так они это называли. Ночь за ночью со стороны кладбища на востоке города слышались выстрелы. И до сих пор иногда слышатся. Они взяли этот город, как оккупанты, и так же держат его в руках. Фалангисты хозяйничают в нашем городе…

Они оказались в более тихом месте. София вдруг остановилась. Она глубоко вдохнула и вытерла лицо платком. Гарри стоял и смотрел на нее. У него не было слов.

Прикоснувшись к его руке, София сказала:

— Я знаю, ты пытаешься понять. Но я увидела, как ты разговариваешь с этой тварью. Ты приехал в этот… в этот ад… из другого мира, Гарри. Побудешь здесь какое-то время и вернешься назад. — Она склонила голову набок. — Отведи меня к себе, Гарри, займемся любовью. Я не хочу больше разговаривать.

Они пошли дальше молча, добрались до площади Каскорро, где начинался рынок.

Пробираясь по ней, Гарри думал: «Что, если я смог бы забрать ее отсюда, увезти в Англию? Но как? Она ни за что не оставит мать, Энрике и Пако, а как мне взять с собой и их?»

София шла впереди, прокладывая себе путь сквозь толпу, сильная и непреклонная, но такая маленькая и уязвимая в этом городе, где заправляли генералы, которых с помощью рыцарей Святого Георгия подкупали Хор и Хиллгарт.

Глава 33

Погода на Тьерра-Муэрта ухудшилась. Однажды утром лагерь проснулся, а вокруг все покрыто снегом, даже крутые крыши караульных вышек. По пути в горы, к каменоломне, снег лежал глубокий, он попадал в стоптанные башмаки заключенных, и у них промокали ноги. Берни вспомнил, как в детстве мать говорила, что в мороз нельзя ходить с мокрыми ногами, это верный способ подхватить простуду. Он засмеялся в голос. Пабло обернулся и посмотрел на него как на сумасшедшего.

Заключенные остановились передохнуть в том месте, откуда, если позволяла погода, открывалась Куэнка. Сегодня, однако, не было видно ничего, только коричневое ущелье между белыми вершинами да холодное молочно-белое небо.

— Шевелитесь, ленивые скоты! — крикнул охранник.

Узники затопали ногами, чтобы разогнать кровь, и снова выстроились в колонну.

Винсенте умирал. Начальство уже насмотрелось смертей, чтобы понимать, когда человек находится на последнем издыхании, и перестало отправлять его на работы. Последние два дня он лежал на нарах в бараке, то приходя в сознание, то погружаясь в беспамятство. Пробуждаясь, он всегда просил пить и говорил, что голова и горло у него в огне.

Той ночью с запада подул сильный ветер, он принес с собой тяжелый дождь со снегом, от которого снежный покров на земле подтаял. Дождь не утих и наутро, ветер гнал его по двору косыми струями. Заключенным сказали, что сегодня работы не будет.

«Охранникам не улыбается провести день на такой погоде», — подумал Берни.