Духовность Общества Иисуса

Первым духовным сочинением, опубликованным Гру в Париже в 1786 г., стала книга Morale tiree des Confessions de S. Augustin («Мораль, извлеченная из исповеди св. Августина»), серия размышлений об отрывках из книг великого учителя, написанных уже тем трезвым, немного строгим, но твердым и ясным языком, который станет языком всех его книг, с исключительной тонкостью отражающим глубину и живую душу мысли святого. В 1788 г. выходят Caracteres de la vrai dévotion («Свойства подлинного благочестия»); в 1787 – Maximes spirituelles («Духовные максимы»), краткие мысли в стихах с довольно пространным пояснением к каждой. В 1789 или 1790 г. – Science pratique du Crucifix dans l’usage des sacraments de Pénitence et d"Eucharistie («Практическое познание распятия для покаяния и причащения», Париж, 1642). Переехав в Англию, он издал в 1786 г. в Лондоне Méditations en forme de retraite sur l’amour de Dieu («Размышления о любви к Богу в форме духовных упражнений») и небольшое сочинение Don de soi-тёте a Dieu («Дарование себя Богу»). Он пересмотрел и исправил эти размышления в ответ на полученные критические замечания[1045]. Все прочие его сочинения были изданы посмертно: он сам составляет их список в письме[1046], написанном за несколько недель до смерти о. Симпсону, которому он доверил свои рукописи. Здесь мы находим: два утраченных трактата Bonheur («Счастье») и Paix de l’âme («Душевный покой»); École de Jésus-Christ («Школа Иисуса Христа»), которую перевел о. Клинтон и которую издаст в 1885 г. в Лилле о. Ф. Дуайотт; Interieur de Jesus et de Marie («Внутренний мир Иисуса и Марии»), напечатанный в 1815 г. по первой редакции и в 1862 г. по окончательному тексту, подготовленному отцом Кадре; четыре книги «Духовных упражнений», посвященных тому, что значит быть христианином (изданных о. А. Ватриганом, Париж, 1911), о познании Иисуса Христа и любви к Нему (опубликованных тем же издателем, Париж, 1920), о даровании себя (еще не изданных); Le Chrétien sanctifié par l’oraison dominicale («Освящение христианина молитвой Господней»), изданное в 1858 г. в Париже отцом Кадре[1047]. Наконец, Гру оставил графине д´Адемар копию тетрадей, содержащих серию наставлений по различным вопросам духовности, которая была издана в 1833 и 1840 гг., потом, в 1847 г., в одном томе под названием Manuel des âmes interieures («Руководство для душ»), под которым книга издавалась с тех пор непрестанно.

Содержание учения Гру явно вдохновлено традицией Лалемана и Сюрена[1048] с его акцентом на чистоте любви и, возможно, некоторыми преувеличениями, если не в вероучении, то, по крайней мере, в выражениях. Влияние Берюля столь же явно сказалось в Intérieur de Jésus et de Marie, но с той разницей, что Гру куда больше подчеркивает мысль о подражании. «Иисус – единственный и совершенный образец для всех христиан», – говорит он в начале своего «Предисловия». У него есть глава 66 о «причинах единения с внутренним миром Иисуса», но за ней следуют две других (67–68) о «подражании внутреннему миру Иисуса». Ни в чем не преуменьшая важность действия благодати и необходимость покоряться этому действию, он в еще большей мере подчеркивает стремление к подражанию. Он также уделяет больше внимания деталям евангельских тайн и меньше – богословской спекуляции, в чем остается верен Игнатиевой линии[1049]. Если он относительно мало говорит о дарах излиянного созерцания, то куда больше внимания уделяет внутренним движениям благодати, например, когда речь идет о выборе духовного наставника[1050].

Не столь самобытного, как Гру, и, возможно, даже именно по этой причине, о. Бартелеми Бодрана[1051] читали куда шире в конце XVIII в. и в первой половине XIX: в эти времена его книги были у каждого. Опытный духовный наставник (он опубликовал свою первую книгу в возрасте 64 лет!), очень сведущий в духовной литературе, в литературе французских иезуитов, а также св. Франциска Сальского и Жана Юда, четко и ясно излагающий очень традиционное учение, он идеально удовлетворяет нужды благочестивых душ своего времени, даже тех, чьи устремления самые возвышенные. Им он преподносит учение Лалемана, внушая им глубокое почитание Иисуса Христа, обитающего в них посредством освящающей благодати. Наряду с его первой книгой L’âme religieuse élevée à Dieu par des réflexions et des sentiments («Душа монашествующая, вознесенная к Господу посредством размышлений и чувств», Лион, 1765), сочинением, которое сразу превратило его в одного из самых популярных духовных авторов, наряду с уже отмеченными сочинениями о Пресвятом Сердце, в которых он напрямую зависит от Галифе, можно отметить также: L’âme religieuse élevée a la perfection par les exercices de la vie intérieure («Душа монашествующего, вознесенная к совершенству посредством упражнений в духовной жизни», Лион, 1767); L’âme fidèle embrasée de l’esprit de Jésus-Christ («Душа верующего, объятая духом Иисуса Христа», 1771), L’âme contemplant les grandeur de Dieu («Душа, созерцающая величие Божие»); L’âme intérieure ou conduite spirituelle dans les voies de Dieu («Внутренняя душа, или Духовное руководство на стезях Божиих», 1776); L’âme sur le Calvaire («Душа на Голгофе», 1776), и т. д.

Как и Бодран, о. Гийом-Франсуа Бертье был обязан своим призванием духовного автора запрету Общества во Франции. Он родился в 1794 г., вступил в Общество в 1722 г., руководил Memoires de Trevaux с 1745 по 1762 г.; сначала нашел прибежище в Германии, затем вернулся в Бурж, где и умер в 1782 г.[1052] Его духовные сочинения были опубликованы только после его смерти, в большой мере его бывшим собратом о. де Кербефом, который издал его Les Psaumes traduits… avec des notes et des réflexions («Перевод псалмов… с примечаниями и размышлениями», 8 томов, Париж, 1785); Isa"ie… («Исаия…», 5 томов, 1788–89); Reflexions spirituelles («Духовные размышления», 5 томов, 1790), которые переиздавались затем, в 1811 г. и позже, под заголовком Oeuvres spirituelles («Духовные труды»). Среди небольших трудов, составляющих его «Сочинения», заслуживают упоминания Lettres sur les oeuvres de S. Jean de la Croix («Письма о сочинениях св. Иоанна Креста»), в которых Бертье выступает в защиту мистики. Впрочем, именно на этого святого учителя он в основном опирается и в других сочинениях: Considerations sur la mort mystique («Рассуждения о мистической смерти»), Retraitepourparvenir a I"union avec Dieu («Духовные упражнения для достижения единения с Богом»), стоит также отметить, что в его трактате La nature immolee par la grace («Природа, принесенная в жертву благодатью») очень значительное место отведено покорности воле Божией. Как видим, его учение более самобытно и проницательно, чем у Бодрана.

Более скромны сочинения бл. Николя-Мари Веррона[1053], одного из сентябрьских мучеников. Вместе с аббатом Жозефом Гризелем он ввел постоянное почитание Пресвятого Сердца Иисуса среди монахинь Сент-Ора и написал для них книгу Adoration perpetuelle du Sacre-Coeur… («Непрестанное почитание Пресвятого Сердца…», Париж, 1784), содержащую размышления, дополненные затем другими, которые он создавал вплоть до 1792 г., года своего мученичества. Проста и традиционна также небольшая практическая «сумма» духовности в двух томах под названием Tresor du chretien («Сокровище христианина»), написанная Франсуа Шампьоном де Понталье[1054] и вышедшая в Париже в 1778 г. У отцов Жана Кутюрье[1055] и Жозефа Рейра[1056] мы находим серию популярных духовных сочинений. О. Пьер Доре[1057] продолжает традицию неутомимых переводчиков, с которыми мы уже встречались. Его перевод Mois de Marie («Месяца Марии») Франческо Лаломии, вышедший в 1778 г. в Нанси, переиздавался почти столь же часто, как и подобное же сочинение Муццарелли.

Чтобы завершить обзор духовности Общества в период от его упразднения до воссоздания, нужно было бы упомянуть примеры святости, поданные теми бывшими иезуитами, которым, в отличие от Пиньятелли, Клоривьера и других, с которыми мы встретились, не выпало счастье возобновить свою монашескую жизнь[1058].

В первую очередь, мы видим двадцать три блаженных мученика, погибших в сентябре 1792 г. за верность послушанию Святому Престолу[1059]. Эта группа самим разнообразием людей, ее составляющих, выходцев из различных частей Франции, в миниатюре показывает нам, какова была церковная жизнь бывших монашествующих Общества: генеральные викарии, как Бонно, великие проповедники, как Ланфан и Легюэ[1060], приходские священники, такие как Лапорт и Дельфо, последний из которых был, кроме того, депутатом Учредительного собрания, капелланы, как Веррон, ученые, как Герен дю Роше. Во всех тех, о ком мы располагаем хоть сколько-нибудь подробными сведениями, поражает глубина и необыкновенная серьезность их священнической жизни, как и стремление продолжать полноценное служение, насколько это было возможно. Примеры верности этих блаженных следует дополнить примерами других жертв Французской революции, убитых в разных городах, например, в Авиньоне, или умерших на понтонах острова Мадам, а также их собратьев, погибших за свое призвание в тюрьмах Лиссабона.

Умирали в святости и другие бывшие иезуиты, например, апостол нищих Тулузы о. Жан Серан[1061] (каноническое расследование с целью его беатификации, едва начавшись, было прервано Революцией и никогда не возобновилось), а также великий катехизатор детей из Вены Игнац Паргаммер[1062] или бывшие миссионеры, изгнанные со своей апостольской нивы, такие как Мануэл Маркиш[1063], который был отозван из Мараньона в Италию и умер, окруженный почитанием, словно святой, в Селлано в 1806 г. В буре потрясений, сменявших в то время друг друга, потерялась тогда память о жизни этих святых, запечатленной порой в каком-нибудь скромном житии, написанном товарищем по изгнанию. Между тем, некоторым из этих бывших иезуитов суждено было войти в историю. Мы уже упоминали Зайлера. Нужно прибавить к нему и первого епископа Балтимора Джона Кэрролла и всех бывших иезуитов, которые вместе с ним способствовали формированию нарождающейся Церкви Соединенных Штатов[1064]. А лучшим завершением этой главы станет имя одного из двух прелатов, которые 20 февраля 1798 г. сопровождали Пия VI в изгнание, Джузеппе Маротти, также бывшего монашествующего Общества, который уже не покинет изгнанного Понтифика вплоть до его смерти в Балансе 29 августа 1799 г.[1065]

Глава XII. Новое Общество (1814–1940)

Когда 7 августа 1814 г. было обнародовано бреве Пия VII Sollicitudo omnium Ecclesiarum о воссоздании Общества Иисуса во всем мире, одной из самых важных и трудных задач, тут же вставших перед настоятелями, стало обеспечение – с учетом необходимых изменений, которых потребовали потрясения революционной и наполеоновской эпохи, – столь же необходимой преемственности между новым и старым Обществом во всем, что касалось духовной жизни новых монашествующих и духа, руководившего ими при освящении верующих.

В действительности сообщество примерно из шестисот человек, составлявших орден сразу после воссоздания, было далеко не однородным. Здесь были уцелевшие члены старого Общества, прошедшие более или менее полную подготовку до 1773 г. и обеспечивавшие связь новых иезуитов с подлинными традициями ордена св. Игнатия. Но они оказались отделенными от окружавших их новобранцев тем расстоянием, которое, даже в семье монашествующих, существует между двумя поколениями, отстоящими друг от друга почти на пятьдесят лет, и – в еще большей мере – средой, претерпевшей глубокие изменения с тех пор, как они сами проходили монашескую подготовку. Были молодые люди, такие как Ротан, вступившие в Общество в России и также почерпнувшие здесь дух Общества из хорошего источника, в среде, которая, вопреки порой специфическим внешним обстоятельствам, шла до конца в своей верности традициям ордена. Были и люди уже зрелые, выходцы из обществ Отцов Пресвятого Сердца и Отцов Веры, в которых они стремились воссоздать образ жизни и дух исчезнувшего ордена, искренне, отважно, но привнося в него некоторые особенности. Наконец, была относительно большая доля священников, уже подготовленных и опытных апостолов, которые попросили о допуске в Общество и сразу, как отметит в 1820 г. Генеральная Конгрегация, откликаясь на нужды новых дел, погрузились в апостольский труд после очень краткого, импровизированного новициата или же, по сути дела, вовсе без такового[1066].

К этой трудности быстро прибавятся многочисленные изгнания и рассеяния, которых не многие провинции избегнут в XIX в. и которые, не говоря уже о странствиях, на которые была обречена при Наполеоне небольшая группа людей, объединившихся вокруг бл. Пиньятелли, начнутся уже в 1820 г. для России и Испании, в 1828 для Франции.

Духовная жизнь: деятельность генералов

Человеком, ниспосланным Божиим промыслом, человеком, который сыграет в новом Обществе роль, подобную роли Аквавивы в Обществе старом, станет Ян Ротан. Между тем, нужно признать, что, как труд Аквавивы был только венцом дел, совершенных первыми поколениями иезуитов, так и дело Ротана подготовят и сделают возможным усилия двух его предшественников, которые старались добиться полноты подготовки и монашеской жизни в возрождающемся ордене.

С 1814 по 1820 г. генералом был Тадеуш Бжозовский, которому царь помешал покинуть Россию и который был вынужден править Обществом издалека при помощи викария, проживавшего в Риме[1067]: это период импровизированных и временных решений, когда дела Общества множатся, когда бывшие иезуиты видят, как в орден прибывает все больше новобранцев, когда некоторые люди уже выходят на первый план, когда монашествующие, прошедшие подготовку в России и в новициатах Пиньятелли, уже образуют надежный каркас, когда всеобщая глубокая любовь к Обществу, страстное желание хранить верность его духу и традициям возмещают множество его недостатков.

В 1820 г., после серьезного, но краткого потрясения при откры тии Генеральной конгрегации[1068], избрание о. Луиджи Фортиса[1069] и его ассистентов, решение объявить всецело действительными декреты, правила и постановления старого Общества[1070] и тем самым пресечь все попытки преобразования положили конец остаткам временных решений, закрепили связь со старой традицией и тем самым позволили возобновить нормальную жизнь. То же решительное желание воссоздать во всей полноте присущую Обществу форму монашеской жизни и ее подлинный дух одновременно ярко и трогательно ска зались в решениях этой Конгрегации: о бедности жизни в общине (декрет 7), о необходимости срочного переиздания Института (де крет 9), о приеме послушников и монашеской подготовке (декрет 12), об изучении института (декрет 15), о применении публичных дел покаяния в трапезной (декрет 16), о правилах скромности (декрет 17)… Несмотря на преклонный возраст (он был избран в семьдесят два года), о. Фортис мужественно взялся за выполнение программы, намеченной избравшей его Конгрегацией. Лично подавая пример совершенного исполнения всех постановлений, он мягко и вместе с тем строго прививал его другим. Можно сказать, что, когда он умер 27 января 1829 г., духовная традиция была уже основательно восстановлена, а духовная связь различных элементов, образующих восстановленное Общество, утверждена.

9 июля того же года XXI Конгрегация избрала его преемником одного из самых младших его членов, о. Яна Ротана, который родил ся в Амстердаме в 1785 г., поступил в новициат в Дунабурге в 1804, завершив обучение, преподавал в России, затем, после изгнания, в Швейцарии, где также руководил миссиями. Он служил ректором коллегии в Турине, потом несколько месяцев вице-провинциалом Италии, а затем был поставлен во главе Общества, которым будет править вплоть до своей смерти 8 мая 1853 г.[1071]

О духовной жизни самого Ротана мы осведомлены довольно хорошо благодаря его многочисленным духовным заметкам, которые позволяют нам проследить ее со времени его вступления в новициат и до его смерти. Главное место здесь занимает, наряду с глубоким духом молитвы, который подчеркивали все свидетели и биографы, неустанная преданность поиску святости путем совершенного исполнения всех предписаний Института и должностных обязанностей, а также Упражнениям св. Игнатия как источнику молитвенной жизни, путеводителю в упорной борьбе с самим собой, образцу всей его духовной жизни. У нас есть заметки обо всех ежегодных духовных упражнениях, пройденных им в годы правления, начиная с 1829 и заканчивая 1852 – кануном его смерти[1072]. В них мы всегда находим план и даже материал «Духовных упражнений». Три дня всегда посвящены «Началу и основанию» и первой неделе, еще три – второй и по одному дню – третьей и четвертой. Темы почти всегда одни и те же. Как правило, мы находим здесь заметку о советах, данных ему духовным наставником, которому он давал отчет совести, решение преданно совершать испытание совести в покое, бороться со своим нетерпением, уделять молитве больше времени, чем предписано. В этих заметках нет ни следа того, что могло бы навести на мысль о дарах излиянного созерцания, но лишь глубокое, даже поразительное, смирение, полное самоотречение, постоянное единение с Богом, Которого он находит во всем, покорность благодати, которая не изменяла ему даже в самые трудные времена. Нет ничего более для него характерного, чем легкость, с какой он с раннего детства и до смерти все умел видеть с точки зрения божественного, с неколебимым упованием на Бога. Перед нами возвышенная святость, которая идет самыми обычными стезями, но при этом ярко освещает всю его жизнь.

Первоочередной заботой Ротана-генерала стало продолжение организаторского труда и подготовки, которым положил начало Фортис. Особенно решительно он добивается того, чтобы два полных года новициата и третья пробация проходили в нормальных условиях, которые бы обеспечивали их полную эффективность. Он также возобновляет обычай посланий, адресованных всему Обществу, чтобы направлять и укреплять его духовную жизнь, и ни один генерал до него не применял столь широко это средство поддержки единения среди своих монашествующих в духе их подлинного призвания[1073]. Уже в 1830 г. он пишет о той любви, какую иезуиты должны питать к Обществу. Он решительно отвергает любовь, жаждущую лишь численного роста ордена без подобающей заботы об основательной подготовке новобранцев, любовь всецело человеческую, которая видит в нем могучую и блистательную организацию, кичась его достижениями и похвалами и завидуя успехам и славе других. И, напротив, он проповедует глубоко божественную любовь, основанную, по словам св. Игнатия[1074], на взаимном обмене подлинными благами, на том, что монашествующие получают от ордена: цели, средствах, преданности Святому Престолу, духовных и апостольских традициях, – и на даре, который они приносят со своей стороны, всецело посвящая себя служению общему делу, а через него – славе Божией. В сохранившихся наставлениях Ротана не многие идеи подчеркиваются также настойчиво, как тот глубоко смиренный характер, какой должна сохранять преданность иезуитов своей монашеской семье, смирение, пример которого он подавал всегда первым в своих отношениях с другими орденами: известно, сколь самоотверженно он содействовал о. Лакордеру и дому Геранже в деле монашеского возрождения.

В 1883 г. он пишет важнейшее письмо о стремлении учредить миссии в далеких странах, особенно среди неверных, об обновлении того миссионерского духа, который был неотъемлемой частью их наследия и, как мы видели, важнейшей характерной чертой духовной жизни Общества. В этом письме он намечает полную программу миссионерских дел, показывая, что поле деятельности открыто, пробуждая святые желания и апостольские устремления, призывая глав провинций к щедрости в этих делах, напоминая о необходимости соответствующей подготовки и качествах, прежде всего духовных, необходимых для такого миссионерского служения среди язычников. При Фортисе некоторые отцы были посланы в Северную Америку и на острова Эгейского моря, но связь с великими миссиями к народам неверных не была еще восстановлена. Поэтому обязанность вновь широко раскрыть это поле деятельности опять же легла на Ротана[1075]: в 1831 г. в Сирии, 1834 – в Калькутте, 1837 – в Мадурае, 1841 – в Нанкине, 1844 – на Бурбоне и Мадагаскаре, 1848 – в Австралии, 1852 – в Кайенне. Параллельно Общество утверждается в Америке: в 1836 г. – в Аргентине, затем в Бразилии, в Чили, в Колумбии и на севере, среди индейцев Скалистых гор, благодаря знаменитому о. Де Смету.