Что-то не так с Гэлвинами. Идеальная семья, разрушенная безумием
Многие из родственников не торопились называть Мэри новым именем. А некоторые, например мать, вообще не стали этого делать. Но Линдси это устраивало. Новое имя было не для них. Оно предназначалось для новой жизни. Однако даже в своей новой ипостаси, приняв или стараясь принять другой образ, Линдси с самого начала выделялась в Хочкиссе. Она поступила в школу в девятый класс, а подавляющее большинство учеников приходили сюда в десятый, и уже одно это стало предметом для пересудов среди ребят. У человека, которого приняли во внеочередном порядке, наверняка что-то случилось. Может, ее выгнали из другой школы? Может родители развелись? Или произошли еще какие-то драматические события, о которых остается только гадать?
Линдси выделялась и другим: носила традиционную одежду ученицы частной школы – клетчатые юбки и строгие блузки. Она не знала, что в Хочкиссе девочки давно перешли на отвязный хипписткий гардероб. Линдси воспитывалась на либеральных политических убеждениях своего отца, а теперь ей случалось слышать, как одноклассники называют живущих на социальное пособие захребетниками. «Как им такое только в голову приходит?» – со слезами на глазах говорила она учителям литературы и философии – немногим взрослым, кто сочувствовал ее взглядам. Тогда Линдси выстроила стратегию выживания. Понятно, что никто не повезет ее на шопинг на Манхэттен. И в Париж на весенние каникулы она ездить тоже не будет. Зато она стала выдающейся спортсменкой в лакроссе и футболе, и этого хватило, чтобы прожить до выпуска.
Линдси научилась скрывать свои чувства настолько давно, что это выходило у нее совершенно естественно. Постоянно улыбаться и напускать на себя некоторую таинственность – вот и все, особых усилий это не требовало. Стать круглой отличницей, как она рассчитывала, не получалось. Но, как и все ученики Хочкисса, она читала «Уолден»[56], и трансцендатализм Торо стал для нее ободрением, укрепив Линдси в стремлении быть ближе к природе, таком же (подумать только), как и у ее матери. Оказавшись наконец-то на внушительном расстоянии от Мими, Линдси осознала, насколько много у них общего, и это стало для нее, мягко говоря, сюрпризом.
Где-то в глубине души Линдси считала, что недостойна наслаждаться жизнью в Хочкисс, что можно изображать беззаботность, но на самом деле такой настрой для нее недостижим, это удел других. Время от времени она получала напоминания о том, насколько она другая. Когда они с подругой пошли в школьный кинозал смотреть «Над кукушкиным гнездом», Линдси не продержалась и десяти минут. Она выбежала из зала в слезах. Подруга заволновалась. Когда Линдси пробормотала что-то о психически больных родственниках, подруга сразу прекратила любые расспросы.
Линдси находилась в Хочкиссе, когда в 1982 году психотический срыв случился у Джо – старшего из четверки братьев-хоккеистов. Он был на девять лет старшее нее.
Врачи, познакомившиеся с ним за десять лет до этого, когда он навещал Питера, еще тогда заподозрили неладное. Однако родным Джо казался вполне нормальным, по крайней мере, достаточно здоровым, чтобы самостоятельно жить и работать. После окончания средней школы Джо устроился работать в аэропорт Денвера. Затем он переехал в Чикаго, получил должность оператора багажной службы авиакомпании United и влюбился в дочь врача. Свадьба была уже не за горами, когда Джо отказали в повышении по службе. Для него это стало последней каплей в чаше всех обид, которые он терпел на работе, включая неполученную компенсацию за травму колена. Джо стал писать угрожающие письма начальству, а после того, как его уволили, продолжил это делать, но теперь уже в Белый дом.
В скором времени Джо лишился всего – машины, квартиры, невесты. А потом у него начались видения.
Сначала Дональд и Джим, затем Брайан и Питер, теперь Мэтт и Джо – шестеро из двенадцати детей повредились рассудком.
Линдси вновь ощущала себя подавленной. Она полетела в Чикаго к родителям, приехавшим к Джо в больницу. Увиденное там привело ее в ужас. Под воздействием лекарств Джо едва реагировал на происходящее. Линдси осенило, что она никогда не навещала своих братьев в Пуэбло и не представляла, что творилось с Питером, Дональдом и Мэттом, когда они там находились. Впервые она задумалась о том, что дело может быть не только в них самих, но еще и в том, как их лечат.
Джо вернулся в Колорадо-Спрингс к родителям, Питеру, Мэтту и Дональду. Теперь он слышал голоса постоянно. Однажды ночью он бегал по улицам центра города с отчаянным криком: «За мной гонятся волки!» Усмирить его смогли только двое двухметровых патрульных полицейских. Большую часть мая 1982 года он провел в государственной больнице в Пуэбло.
Майкл теперь жил неподалеку, и стремительность произошедшей с Джо перемены потрясла его так же, как всех остальных. Он по-прежнему подозревал, что психику братьев сломало слишком подавляющее воспитание. Майкл решил, что Джо, наверное, еще не совсем безнадежен, и что он сможет помочь ему вернуться в норму. Он заехал навестить брата и целый вечер катался с ним на машине, пытаясь заставить выговориться и рассказать о своих тайных тревогах: «Нам нужно поговорить. Что ты делаешь? Зачем ты так поступаешь?» Майкл отвез Джо на поляну на территории Академии ВВС. Он помнит, как твердил ему: «Ну, давай, выкладывай!»
Однако ничего не вышло. Джо был невосприимчив, смущен и часто как будто мысленно отсутствовал. Майкл подумал, что общение с братом похоже на разговор с алкоголиком, который слишком увяз в своем состоянии, чтобы думать о каком-то другом образе жизни. Он не мог отделаться от мысли, что психическое нездоровье – дело выбора и что Джо делает неверный выбор.
Майкл сильно огорчился, а вернувшаяся в интернат Линдси с удивлением обнаружила, что ее гнев и неприязнь к братьям утихают. Как и Маргарет, она ощущала себя чужой в элитной частной школе, но теперь уже не считала нужным отказываться от собственной семьи. Напротив, Линдси находила в себе определенное сходство с больными братьями. Они стали изгоями общества, и подчас она чувствовала себя такой же.
* * *
Осенью 1980 года Маргарет отправилась на Восточное побережье, чтобы приступить к учебе на первом курсе колледжа Скидмор в штате Нью-Йорк, в паре часов езды от школы Линдси. В Скидморе Маргарет пережила примерно такой же культурный шок, как в свое время в Кенте. Однокурсники ежедневно читали The New York Times и The Wall Street Journal. Эти ребята были учтивыми выходцами из состоятельных нью-йоркских семей. А душа Маргарет принадлежала природе – пешим походам, восхождениям на скалы, рафтингу. Благодаря одной из знакомых Маргарет составила некоторое представление о художественном отделении колледжа. Она поняла, что это как раз то, чего ей хотелось бы, однако жизнь в мире искусства для нее непозволительная роскошь.
Маргарет училась и работала официанткой и уборщицей в студенческой столовой. Она уже не пользовалась финансовой поддержкой семьи Гэри и начала осознавать, что последние несколько лет жизни с щедротами благотелей были своего рода иллюзией. В конце первого курса Маргарет решила перевестись в Колорадский университет в Боулдере. Обучение там стоило довольно недорого, и она могла оплачивать его по программе безвозмездной финансовой помощи. Там учились ее знакомые, да и находился университет на безопасном расстоянии от родительского дома – слишком далеко, чтобы ежедневно ездить туда-обратно, и достаточно далеко, чтобы уклоняться от посещения родителей, когда ей этого не хотелось.