Молчи!
Он развернулся, уже не глядя на него, и пошёл к князю.
С улыбкой на лице он опёрся на подлокотник его кресла, шепнул что-то и вывел его за собой.
Когда это пиршество ближе к вечеру закончилось, а прибывшие землевладельцы думали, что смогут там отдохнуть под опекой оборонительного опольского замка, в сумерках затрубили…
По всем полкам прошёл приказ.
– Завтра в поле!
Силезское подкрепление было ещё не готово, мигом послали собирать тех, кто стоял поблизости. Короткой июньской ночи должно было хватить, чтобы их привести.
Сам князь, Святослав, Рацибор были деятельными, но никто не был более деятельным, чем епископ Павел.
Он не ложился спать, свет гасить не велел, только одежду сменил, точно сам готовился к походу и на коня сесть. Каждую минуту открывались двери посланцам, звали командиров, давали приказы.
Его сжигала горячка, он чувствовл, что тут решится его судьба – но не утратил духа, должен был вливать его в других. Между тем все усилия его и тех, которых для разогрева людей рассылал по лагерю, разбивались о какое-то тревожное предчувствие.
Чуть свет некоторые отряды уже начали выдвигаться из замка. Конь для ксендза Павла стоял готовым. Подмоги из силезцев не дождались. И это его не остановило. Ручался, что силезцы нагонят в дороге, торопил. Наконец предложил сам остаться в Ополье, чтобы ускорить отправление подкреплений.
Его также задержал князь Владислав. Весь же этот несколькотысячный отряд, который вчера принёс ему в подарк две прекраснейшие земли, днём должен был идти в поле.
Из замкового окна епископ с беспокойством глядел на выходящих и считал их глазами. Сила по тем временам была достаточно значительная, но шли без той веры в себя и запала, что свидетельствует о победе. Полки в молчании расходились, шли тяжёлым шагом, а когда они исчезли вдали за клубами пыли, ксендз Павел упал на стул, и только тогда, немного успокоившись, сломленный бессонницей, смежил уставшие веки…
Мгновение назад полный народа Опольский замок вдруг опустел, стоял молчаливый, только маленькая горсть оставалась при князе, который показывал всё меньше охоты выйти против неприятеля. Ожидал свои полки.
Епископ не мог идти с войском, а если бы даже хотел это сделать, князь Опольский, который держал его почти заложником, может, не отпустил бы от себя.
Весь этот день и следующий прошли в каком-то непонятном ожидании.
Павел, едва в состоянии выдержать без вести, постоянно торопил достать информацию, отправлял оставшихся слуг. От Святослава ничего не приходило.
В пятницу до наступления дня, после ещё более неспокойного сна, епископ вскочил с кровати такой раздражённый этой тревожной тишиной, которая его окружала, что дольше не мог усидеть на месте. Своему двору он приказал собираться в дорогу. Куда? Он сам толком не знал. К князю, который вставал с кровати, он вошёл уже в дорожной одежде.
– Не могу тут дольше выдержать, – сказал он. – Князь, если хочешь, можешь задержаться, а я один поеду на разведку.
– Куда?