Вы без меня, – добавил он импульсивно, – ни ты, ни Варш, ни ваш Конрад никогда ничего не сделаете! Какой-либо ценой меня нужно отсюда вызволить, чтобы вас пробуждать, подстрекать, не дать уснуть, не позволить раскладывать на годы то, что давно должны были сделать. Он растёт в силу, а мы слабеем!
Он беспокойно начал ходить по комнате.
– Купите мою свободу за наивысшую цену! – прибавил он.
Каштелян что-то шептал, стараясь его успокоить, но Павел уже мало его слушал.
– Значит, вам было не с чем ко мне приходить, – добросил он наконец. – Езжайте! Возвращайтесь! Не давайте им уснуть! Нажимайте на князя Конрада, пусть не оттягивает! Я заключу мир, поеду в Краков, чтобы вырвать у него остаток землевладельцев. Он останется один, со своими немцами, и позорно должен будет уйти.
Заключённый ещё епископ Павел в мыслях уже чувствовал себя победителем. Потерянное время его мучило.
– Езжай! – кричал он Кристину. – С нами Варш, воевода Жегота, Януш, все вожди. Разве мало нас будет! Пойдут иные за нами.
– Жегота? – спросил Кристин с недоверием.
– В воеводе я уверен, как в себе, а за ним землевладельцы потянутся. Пусть Конрад объединится с мазурами, захватит Познань, завоюет Силезию. Кровь у него рыцарская, вояка…
Снова сделаем Краков великой столицей, будет на ней всеми землями править.
Он говорил в возбуждении с поспешностью и горячкой, не давая ответить Кристину.
– Поспешите с освобождением и миром, торопитесь, чтобы Гнезно не оставался долго опустевшим. Пастыря нет, головы нет и мы безоружные! Испугаются отлучения, раз Бога не боятся! Иди, спеши!
И заканчивая, он чуть не выпихивал его за дверь.
– Без меня вы ничего не сделаете, – говорил он. – Пропадёт ваше значение, старые законы! Лешек с немцами пострижёт вас в неволю. Рыцарства не будет, будут только солдаты… иди!
Кристин отступил к двери. Задыхающийся епископ, остановившись у двери, забыв, что его могли слышать стражи, повторял ещё:
– Иди и спеши!
Когда Кристин исчез с поля зрения, он дрожащей рукой сделал за ним крест и вздохнул легче.
Надежда на свободу рассветала!
Спустя несколько дней приехали присланные Лешеком посредники. Таинственные приятели епископа, находящиеся вместе с ним в заговоре, смогли вынудить князя на этот шаг. Обещали, что епископ, дважды претепев, станет спокойным и верным нязю.
Когда к этому договору прикладывали печати, у Павла из уст невольно вырвалось: