– Что дальше? – повторил князь. – Это само собой разумеется. Правда, не повезло нам в Рацёнже, но мы возместили это на Гневкове, у нас два замка. На этом я останавливаться не думаю.
Он поглядел в глаза Ульриху.
– Хочется немного укрепиться здесь, чтобы у меня лишь бы кто Гневкова не забрал, который, впрочем, мне мещане стеречь и оборонять помогут. Нужно укрепить Золоторыю, а потом…
– А потом? – спросил с любопытством Ульрих.
– Потом пойду на Шарлей, а может, на Иновроцлав… – ответил Белый с гордостью и самоуверенностью.
– Прежде чем это наступит, – отозвался Ульрих, – я с моими саксонцами должен ехать в Дрзденк. Нужно дать немного отдохнуть им и коням, а кто знает, может, придётся защищаться дома, потому что готовы покарать меня за то, что я вам помогал.
– Не посмеют, – живо начал Белый, которому самому было необходимо заблуждаться. – Вы сами видите, что ко мне каждую минуту приходят люди. Как только разойдётся весть, что я взял Гневков, что Кристин и Герард в моих руках, на них нападёт паника. Не посмеют.
– Но если не для защиты Дрзденка, то для отдыха, мне нужно домой, – добавил Ульрих, вставая. – Возможно также, когда к вам наплывут люди и гневковские пойдут с вами, вы не будете во мне нуждаться.
Белый, которому, действительно, казалось, что обойдётся без помощи Ульриха, которому немного завидовал по поводу того, что ему и саксонцам могут приписать победы, не сказал ничего. Так вот, утром одарённые саксонцы, наделённый добычей Ульрих выехали назад в Дрзденк.
К счастью для Белого, слух о его нападении на Золоторыю, о захвате уже разошёлся и Ласота в своей Старой Деревне, узнав об этом, после короткого совещания с Дерславом, двинулся обратно к Белому. Выслали его, может, больше на разведку, чем ему в помощь, но Ласоту донимало безделье, хотел что-нибудь предпринять, лишь бы даром не есть хлеба у старика.
Белый как раз на следующее утро размышлял, кого при себе сделать правой рукой, которой ему очень не хватало, когда увидел на пороге Ласоту. Он приветствовал его с сильной и, может, даже слишком очевидной радостью. С его плеч упало бремя, было на кого его сбросить.
– Ласота! – воскликнул он, подходя. – Ты прибыл ко мне вовремя. У меня довольно людей, но мне командиров не хватает. Бог воздаст тебе, что помнил обо мне, а я буду стараться отблагодарить. Что слышно в Великой Польше?
– Тихо и пусто, – ответил Ласота. – Те, что были более подвижными, поехали в Кошицы сражаться с королём Людвиком языками, не имея возможности сражаться мечом. Пока они не вернутся в Великопольшу, нечего их считать, мы должны тут, в Куявии, сами справляться.
Князь на него взглянул.
– Как? – спросил он.
– Просто, – воскликнул Ласота, – люди, которые могут поднять меч, оседлать коня, должны идти с нами. Гневковские вам благоприятствуют, пусть же идут.
– Они должны идти! Пойдут! – сказал уже оживившийся князь.
Он на мгновение задумался и подошёл к Ласоте.
– Я даю тебе помощь, – сказал он, – я знаю, что всё вами сделанное, будет хорошо, приказывайте от моего имени!
Не было необходимости повторять это Ласоте дважды, он слегка поклонился и обернулся, его глаза заискрились.