На самом деле прошло уже две недели, а почта задерживалась не дольше чем на пару дней.
Но Сесилия, удовлетворившись ответом, кивнула.
Однажды вечером, когда в доме ещё не зажгли свет, а небо приобрело насыщенно-синий и невозможный в городе оттенок, Мартин извлёк рукопись своего романа и со значением водрузил её на письменный стол.
За прошедшие годы magnum opus пережил ряд переименований. От
Привлечь внимание молодостью он больше не может. Многообещающим молодым писателем он считался бы лет восемь-десять назад. Молодостью он может удивить, если в ближайшее время получит Нобелевскую премию или профессорскую должность, что маловероятно, поэтому возраст больше не козырь. Ульф Лундель дебютировал с «Джеком» в двадцать семь. Стиг Ларссон написал «Аутистов» в двадцать четыре. На момент выхода «Аттилы» Класу Эстергрену не исполнилось двадцати, а в двадцать четыре он издал «Джентльменов».
За письменным столом сидел Мартин Берг, тридцати двух лет от роду, и не знал, с чего начать.
В следующем месяце произошло два неожиданных события.
Первым стало появление на ведущей к дому аллее блестящего чёрного «сааба 900». Машина ехала на приличной скорости, из-под колёс разлеталась щебёнка – за рулём сидела Фредерика. Сесилия выбежала во двор с такой прытью, что потеряла шлёпанец, но со смехом запрыгала дальше на одной ноге, чтобы поскорей обнять Фредерику. Когда церемония приветствия и знакомства со всеми обитателями дома закончилась, Фредерика сообщила, что купила машину и проезжала мимо.
– Откуда ты узнала, что мы здесь? – спросил Мартин.
– Сесилия написала, – ответила Фредерика, как будто удивившись вопросу. Её высокие начёсы сменила короткая аккуратная стрижка с чёлкой, которая то и дело падала на глаза. Ни кожаной куртки, ни серебряных колец, ни полосатых брюк, ни ковбойских сапог – на ней были слаксы и лоферы.
– Может быть, кофе? – прокричала с веранды Ингер.
Пока они перекусывали, Мартин молчал, вертел в руках чашку, сворачивал салфетку. Да, Сесилия выглядела уставшей и изнурённой, но она улыбалась, а её жесты были быстрыми и энергичными. Если у неё едва хватало сил, чтобы прочесть газеты или дойти до озера, то когда она могла написать письмо Фредерике? Эта мысль раздражала его, пока он не понял, что она наверняка сделала это в первую неделю, когда он ещё находился в городе. Сесилии наверняка было одиноко в этой пещере горного короля, и она в отчаянии пыталась установить какой-нибудь контакт с внешним миром.
Обе женщины надолго скрылись в саду, и после прогулки Сесилия сидела гораздо ровнее.
Через несколько дней Мартин вошёл в ванную и увидел, что его обнажённая жена стрижёт волосы перед зеркалом. Он вспомнил, как она делала это одной синей летней ночью много лет назад. В раковине и на полу было полно волос.
– Давай я, – сказал он и взял у неё ножницы. И встав близко, так близко, что чувствовал тепло и запах её тела, он остригал её локоны, оставляя длину до плеч.
Взгляд Сесилии застыл в одной точке.
– Не слишком коротко, – шёпотом произнесла она.
Потом она вернула ножницы на верхнюю полку шкафчика и провела рукой по волосам. Мартин поцеловал её пушистый затылок и смотрел ей вслед, пока она шла по тёмному коридору. Вздохнул и вернулся в комнату для гостей, в которой его поселили.
Когда на следующий вечер он принёс ей почту, она, порозовевшая и с ясными глазами, сидела в кровати, положив под спину подушки, и увлечённо читала какую-то старую книгу, казавшуюся слишком тяжёлой для её тонких бледных рук. Мартин присел на край кровати. Поднос с завтраком, как он заметил, на этот раз был пустым. Кофе выпит, бутерброды с поджаренным хлебом съедены до корки.
– Что ты читаешь?
ebooksa