Из останков первобытных казарм, построенных еще для Наполеона и по невостребованности пришедших в упадок, выбежали проворные тени. Служилые умело приспособили развалины для своих нужд: где‐то замазали, где‐то отгородили, вот и вышла приличная база по соседству со складом, а не походные палатки в голом поле. Лошадь с телегой прошествовала внутрь, а дон Игнасио с сыном присели под оградой.
Тонкий полумесяц опасливо заглядывал за холмы, будто проверял, много ли еще уготовано людям козней, в глубине казарм кто‐то неумелый мучил гитару. Капитан вполголоса переговаривался по‐русски с высоким пучеглазым горбоносом, дон Игнасио наблюдал, как огонек сигариллы танцевал фламенко, состязаясь с мотыльками. Красиво.
– Ай! Товарищ капитан, здесь человек! – Из ворот выбежал невысокий крепыш. За ним маячила длинная тень, следом еще одна.
– Что за человек? – Лопухов резко повернулся, заскрипели каблуки. – Лазутчик?
– Сами поглядите, ага, а мы пока этих покараулим. – Солдаты обступили ничего не понимающих крестьян, капитан убежал в темноту.
Через несколько минут он вернулся, волоча за собой сонного, взъерошенного Эстебана с соломенной трухой в волосах. Горбонос Тигран перехватил задержанного, заломил ему руки за спину. Низкорослый Карась направил в лицо фонарь.
– Отставить! – После минутного разглядывания капитан устало опустился на ящик. – Ты погляди на него… – Юродивый блаженно улыбался, дожевывая сладкую свининку, детская сытая радость разлилась по морщинкам: давно он так не лакомился. – Что делать будем, голубчики? Это же форменный лазутчик! Тигран, Карась, кликните Темку, пусть поспрошает этих, – он кивнул в сторону дона Игнасио.
Сигарилла не успела потухнуть, как прибежал длинноногий худой Артем в пилотке набекрень. Слабый лунный свет выхватывал скулы, неспокойно плясал по плечам, упирался в коленкоровый переплет русско-испанского словаря под мышкой и удивленно отскакивал, будто насмехаясь: как он в темноте собрался читать‐то?
– Ну‐ка, Темочка, выспроси, чего это они лазутчика приволокли к нам, – попросил капитан.
– И того, пожестче, – добавил Тигран.
Через полчаса путаной болтовни Артем все знал про семью и быт дона Игнасио, про его дочерей на выданье, про опасность, с которой приходилось жить бок о бок. Не знал лишь одного: откуда взялся в повозке законспирированный Эстебан?
– Он говорит, что видел этого сумасшедшего в деревне, пока чинил колесо. Но как можно верить?
– Никак. Надочки докладывать руководству. Или… – Капитан развел руками.
Присутствующие поняли и разволновались.
– Надо докладывать, – резюмировал красноречивое молчание Тигран, – все равно правда всплывет наружу.
– Да, надо докладывать, – тяжело вздохнул капитан.
– А давайте я пойду в ту деревню и проверю, на самом ли деле это их чудик, – предложил Артем. – Если он там всю жизнь болтается, то люди его знают. Переоденусь, притворюсь кем‐нибудь.
– Тоже мне шпиён! – загоготал Карась.
– А что? Объявиться мы всегда успеем. – Тигран с капитаном уважительно переглянулись: Артем не входил в число посвященных в операцию, но сказал не чужое холодное «вы», а теплое доверчивое «мы».
– Ну и правдочки. Пусть прогуляется. А вы, голубчики, пока закройте этих двух в карцере да лошадку спрячьте получше, скажете, что забрела невзначай.