– Может, прибить их тогда, чтоб не мучились? – задумчиво почесал лопатку предводитель.
– Ты чего? Уже чесаться начал? – с явным испугом в голосе спросил Жока.
– Эй, Пашаня, ты чего в самом деле? А ну, братцы, пойдем отселе подобру-поздорову.
– Да, пойдем‐ка, – поддержал его главарь.
– Эй, а мои кони? Как я ехай буду? – закричал им вслед Гарифулла.
Тот из анархистов, что оказался порассудительней, повернулся и показал татарину дулю.
– А как мы поедем? Здесь оставаться, что ль? Все село перезаражаем, – крикнул Жока, когда бандиты уже вышли за ворота.
Анархисты остановились, пошушукались и в скором времени впихнули во двор всех трех коней.
– Дергайте отсель шибче, – крикнул полосатый и скрылся.
– Действительно, Глеб Веньяминыч, давайте поскорее простимся с этим гостеприимным кровом. – Евгений шутил, но у самого подрагивали пальцы, пока запрягал лошадей.
– А я дальше не поехай, – вдруг сказал Гарифулла, – я назад поехай.
– Тогда ты назад пешком пойдешь, любезный. – Жока приподнял подол рубашки, обнажив смуглый поджарый живот, к которому уютно приклеился засунутый в штаны наган. – А доехать мы и сами сможем.
Татарин почесал затылок и пошел запрягать коней. Те, кто трусит, не пускаются на заработки в неспокойное время, а сидят у печи. Глеб Веньяминыч повернулся, вошел в избу и страшно закричал. Остальные кинулись вслед за ним в темнеющий проем. В сенях валялись разбросанные яблоки – видимо, хозяйка уходила в спешке. В горнице, обласканной утренним полумраком, навзрыд плакала Дарья Львовна, обнимая за колени Полину. На голове у той творилось безобразие: проплешины чередовались с клочками второпях выстриженных волос. Лицо покрылось малиновыми пятнами.
– Полина, – протянул князь, – что это значит?
– Все хорошо, папенька, я больна, пусть все это видят. Так нам проще станет передвигаться. Женя здорово придумал.
– Не спорю, Эжен проявил чудеса смекалки. И очень кстати.
– Мне отец рассказывал, – потупился Жока, – что они в караване такую штуку придумывали. Если знали, что поблизости грабители, притворялись, что кто‐то капитально подцепил заразу.
– Очень умно. Благодарность Федору Ивановичу и тебе, его достойному сыну.
– Только позвольте варенье с лица смыть, – засмеялась Полина, – лучше я у маменьки красок возьму.
– Тронемся поскорее, пока они не опомнились, – заторопился стеснительный выдумщик, и через полчаса путники тронулись, так и не повидав хозяйку.