Асьенда

22
18
20
22
24
26
28
30

Мраморные ангелы с растрескавшимися и пожелтевшими от времени лицами тянулись к исчезающему туману. Толстый слой пыли покрывал нимбы над статуями и гравюры Девы Марии. Мы пробирались меж ними, и я отставала от Андреса на несколько шагов. Обувь погружалась в еще мягкую после вчерашнего дождя землю. Мы останавливались, чтобы прочесть имена на надгробиях и найти то самое.

Семь поколений Солорсано покоились в тени стройной колокольни капеллы. И умрете здесь – так же, как мы. Стану ли я еще одним слоем на этом кладбище и буду ли я вечно гнить под гнетом имени Солорсано?

На каждом здешнем камне так или иначе было написано «дон» или «донья Солорсано».

Каждая дата на надгробии служила торжественным напоминанием о том, как долго существовала асьенда Сан-Исидро.

1785. 1703. 1690. 1643…

– Где похоронены ваши люди? – спросила я Андреса.

Он сидел у одной из могил и смахивал с надгробия листья, чтобы разглядеть имя. Он встал и, прикрыв рукой глаза, указал на низкую каменную стену, которая отмечала северную границу кладбища.

– Там.

И Андрес вернулся к своей работе.

За стеной было еще больше могил. Но уже никакие мраморные ангелы и величественные статуи Девы Марии не украшали землю. Разрыв между землевладельцами и простыми жителями простирался даже за пределы жизни.

– Беатрис.

Я обернулась.

Андрес стоял у изящного белого надгробия. Я остановилась рядом с ним, стараясь не смотреть на камень, – до тех пор, пока не коснулась рукой Андреса, – как если бы одного взгляда на выгравированное там имя было достаточно, чтобы навредить мне.

Донья Мария Каталина Солорсано де Итурригарай-и-Веласко, ум. в 1821.

Я перекрестилась и прижала большой палец к губам, пальцы задрожали.

Андрес выругался под нос.

Я удивленно подняла на него глаза, отняв руку ото рта.

– Что?

Он занес ногу, будто собирался наступить на могилу.

– Андрес! – вскрикнула я и схватила его за руку в попытке остановить. – Вы с ума сошли?!