Круглый стол на пятерых

И вдруг — смех Карпухина. Виталий топтался около скамейки. Едва доставала ему до плеча сестричка из детской хирургии. Валя тоже топталась.

У нее большие глаза. Глаза у девчат как стихи: если они запоминаются с первого раза — значит, это и есть красота. Глушко сразу обратил внимание на эту девушку. Надо поговорить с Виталькой. Человек ежесекундно рискует пройти мимо настоящей красоты. Жизнь усложняется, красивого много, и людям все больше не хватает зрения.

У окон детского корпуса стоят родители. Дети вылезли на подоконники, смеются, жуют гостинцы.

— А ты спрячь, спрячь жамочки-то! — слышится от окон.

— Витя, без упроски не ходи, не становись на ногу!

— Вот и пойдешь в школу осенью, подлечат когда, а нам документы туда надо отдать.

В отделении раздавали обед. Из столовой доносились шумные голоса малышей, крики, стук посуды. Дети любят эти часы. Больница в обеденное время перестает их пугать. Она как будто теряет свое казенное обличье, чего не всегда можно добиться игрушками и другими хитростями.

Микешина стояла у двери палаты. Пустые, словно отключенные от мозга глаза.

— Спит? — спросил Глушко.

Людмила Сергеевна не ответила. Он прошел в палату. Закутанный в одеяло Петька спокойно посапывал. Глушко осторожно развернул его и пощупал животик. Радоваться рано, но пока все идет хорошо. Мать молча стояла за его спиной, и от ее неподатливой молчаливости Саша чувствовал себя в чем-то виноватым.

— Рвота была?

— Нет.

Вчера во время операции Глушко испугался, увидев синюю кишку. Помогавший ему дежурный хирург кивнул: участок нежизнеспособный, надо удалять. Коля Великанов, Христом-богом выпросивший у сестры стерильный халат, тщетно пытался отогреть кишку горячими салфетками — иногда помогает. Глушко испытал настоящее вдохновение. Операция ладилась. Он сам чувствовал, какими быстрыми стали его большие руки. После операции Саша собирался подробно рассказать обо всем матери. Но его встретили в приемном покое равнодушные, потусторонние глаза. Она сидела на кушетке и односложно отвечала на вопросы хирургов. Медицина — наука оставаться добрым. Саша, подбирая слова помягче, сказал ребятам, что мать, наверное, еще потрясена, не может отойти.

— Странная, — согласился Великанов.

Это было вчера.

А сейчас Саша смотрел на ее руки. Округлые, еще не состарившиеся, они были грязны и неприятны.

— Молодец, Петька!

— Сан Саныч, а я проснулась, — доложила хорошенькая Ирочка, соседка Петьки.

— Прекрасно, а почему глаза закрыты? — засмеялся Александр Александрович.

— Я их забыла открыть.