Круглый стол на пятерых

22
18
20
22
24
26
28
30

— Не забывай, а то без обеда останешься. Вон на тумбочке стынет.

— Она и утром ничего не ела, — тихо заметила Микешина.

— И нет, и нет! — возразила Ирочка. — Я сладостями увлекалась. Папка принес.

— Это вредное увлечение, — назидательно произнес доктор.

Ирочка стала серьезной.

— Я Петьке отдам конфеты.

— Вот и разлюбезное дело, — согласился доктор. — Петька будет доволен.

— Да-а, — протянула девочка, — а то к нему папка не пришел.

В ординаторской Семен Семенович и Маргарита Петровна писали истории болезни. Было дымно — Половцев много курил и каждую папиросу докуривал до мундштука. Стараниями Маргариты Петровны на подоконнике красовались цикламены и альпийские фиалки.

— Нам пора на совещание, — напомнил Семен Семенович.

— Опять методическая работа? — спросила Маргарита Петровна.

— Безусловно. Без этого нельзя.

Половцев закурил и поднялся из-за стола. Маргарита Петровна, вздохнув, закрутила авторучку. У нее было загорелое после отпуска и уже уставшее лицо.

Глушко любил, когда ее присылали к нему на трудные случаи. Она разбирала с ним особенности диагностики у детей и, если ребенка надо было оперировать, никогда не оперировала сама, а только помогала Саше. Другие хирурги всегда спешили, за операционным столом их нервировала медлительность неопытного районного врача. Как правило, они предпочитали оперировать сами, наспех записывали назначение и улетали. На плечи районного хирурга ложилась самая ответственная часть — выхаживание больного. А Маргарита Петровна уезжала, когда жизнь ребенка была вне опасности.

Он посмотрел на часы. Можно идти домой. Сложил истории и, расстегивая халат, полюбовался цветущим на подоконнике алоэ.

До приезда Аллы остается… Саша считал ночи — самую трудную часть суток.

— До свиданья, дядя Саса, — слышалось из палат.

В стране высокая рождаемость. Для наглядности это можно было бы проиллюстрировать так. Автобус. У задней его двери ни одного человека. А у передней — толпа матерей с детишками. У автобуса от неравномерной нагрузки спустили передние скаты.

— До свидания, дядя Саса, — доносилось из окон.

Там у меня будет сознание,