На крик выскочили хозяин, Проць, соседи.
Федорко и Иванко убежали за холмы и всю ночь оставались там, а хозяин ругался с Процем и говорил ему, чтоб убирался завтра с квартиры.
Эту ночь Федорко долго плакал, а на рассвете, когда тато пошел на работу, бежал за ним, целовал руку и говорил:
— Мы только хотели наделать кирпича…
XXI. СМЕРТЬ ПРОЦИХИ
Проць упросил хозяина не прогонять его с квартиры. Вот выздоровеет жена, он сам уйдет. Уедет из Киева, здесь столько набилось беженского люду, что уже нет никакой надежды на помощь. Но Проциха не вставала, и каждое утро, когда он, измученный, голодный, поднимался с соломы, чтобы опять идти на работу, смотрела на него такими страшными глазами, что у Проця выступал холодный пот. А каждый вечер, когда возвращался, как тень, домой, боялся увидеть жену мертвой.
И, переступив порог хаты, где все дети уже спали, подкрадывался на цыпочках к жене, наклонялся тихо и слушал ее дыхание. И больная поднимала глаза, в которых жизнь еще мерцала, как огонек в дождь, и смотрела на Проця с какой-то особенной печалью.
Взор застывал на его лице, а сквозь кожу, которая будто светилась, выпирали кости. А из ее глаз обильными слезами лилась тоска, и Проць вытирал их кончиком ее платка.
Проциха еще никогда, за всю свою жизнь, не видела от Проця такого к себе внимания. И от этой отчаянной нежности мужа ей становилось грустно-грустно. Отводила глаза, чтобы не смотреть на него.
Даниляки жили поблизости от Породьков. Когда собирались уезжать в Ростов, о котором прослышали, будто жизнь там дешевле, зашли вечером попрощаться.
Было воскресенье. Все собрались перед хатой, расселись на ступеньках. Проциха попросила положить ее возле дверей, чтобы было все ей слышно, о чем говорят, да чтобы насмотреться ей на своих людей, что уезжают в такую даль.
Сидели.
Петро Даниляк рассказывал свой сон. Снилось ему большое страшное чудовище с крыльями, ногами, плавниками и с огненными хвостами. Этот Смок, это чудовище могло на воде плавать, по земле ходить, а в просторах летать. И летело оно через города, села, реки и моря. Своими хвостами поджигало села, а ветер, что шел от его крыльев, переворачивал хаты и дома, ломал деревья. И людей, как листву, уносил далеко друг от друга.
Все, что встречалось на пути живого, этот Смок пожирал. А больше всего любил человеческую кровь. И распускал далеко вокруг себя жало и, словно спрут, все высасывал. Потому люди и бежали от него.
Что-то из своего сна Петро Даниляк забыл. Только помнил, что чудовище выползло из-за гор, разинуло свои пасти, и туда, словно маленькие воробьишки, влетели его Ксень, Пазя и больше не возвращались.
На другой день Даниляки уехали. И с тех пор прошло уже три дня.
А сегодня утром, когда Проць должен был идти на работу, с женой делалось что-то неладное. Проць плакал и бился головой об стенку, а когда Стефанко засмеялся, он вытянул его ремнем и сказал:
— Смотри, мама умирает.
И Стефанко онемел и сидел, будто не живой.
Проць брызгал на жену холодной водой, обматывал голову мокрым полотенцем, выносил из-под Процихи мокрую солому, уже решил звать черную карету, но Процихе стало легче, и он опять ушел на работу, приказав детям носить из колодца холодную воду, мочить платок и класть маме на голову.
ebooksa