Скованный

— Что с тобой? — спрашивал Томас?

— Мне почему-то на все плевать. А иногда не плевать и хочется плакать, что я так думаю. Я уже не понимаю, Томми. Ничего не понимаю.

Подобно туману, развеянному утренним теплом, все накопившиеся сомнения испарились. Туман исчез, но остался иней. Элли родилась бледной и худой. Больной и слабой.

Томас выходил из кабинета онколога — нижнее веко превращалось в бассейн из слез — и говорил:

— Диана, я… я не знаю как сказать…

— Да говори уже, не испытывай меня!

— У нашей Элли… у нашей маленькой девочки… у нее обнаружили рак.

Прямая линия с пунктирами обрывается жирной точкой.

Диана и Томас Клаус. Они признавали вину в гибели своей дочери. Ей диагностировали рак легких. Причина проста — курение матери во время беременности. Пассивное. Томас курил, а ей просто было нечем дышать, да она и не хотела дышать чем-то другим.

— Ммм, Томас, закури травку, — предлагала она.

— Хочется надышаться дымом и немного расслабиться, как в старые добрые?

— Угу…

Невероятное людское отчаяние. Как часто мы приходим к выводу, что затруднительное положение — результат собственных ошибок.

— Вероятнее всего, она не выживет, — говорил доктор. — Вам придется постоянно кормить ее разными препаратами и проводить вентиляцию легких. Никакого курения рядом с ней. Желательно купить ей респиратор. Она чрезвычайно слаба.

Доктор говорил это и причмокивал сигаретой, раздувая дым.

Диана и Томас Клаус. Они еще никогда не были так близки, как в бою за собственное счастье и жизнь новорожденной Элли.

— Диана, меня ломает. Это просто ужас какой-то.

— Сходи покури на улицу. Только потом прогуляйся, чтобы не было никакого запаха.

— Хорошо, ладно… Стоп. Нет, не буду. Я останусь с тобой… я хочу быть рядом с тобой…

Элли лежала между ними на кровати, медленно шевеля руками, не способная даже плакать, и первое свое слово она произнесла лишь тогда, когда ей исполнилось два года.