Неизбранная

Фиби кивает, срезая с нас верёвки. Её меч и пристальный взгляд дают мне понять, что сбежать не удастся.

– Я тоже так подумала. Но ты же знаешь Матео.

Алессия снимает ключ с цепочки на поясе – он длинный, кривой и серый, в тон стенам пещеры – и отпирает им решётку. Затем Фиби заталкивает нас с Хорхе внутрь, и Алессия запирает замок. Меня бросает в дрожь. Как же мы выберемся отсюда?

– Ну вот, все птички и по клеточкам, – заявляет Алессия, опираясь на решётку. – Скажи, Барак всё ещё сохнет по тебе?

– Да. И это жутко раздражает, – Фиби закатывает глаза.

Я отворачиваюсь от девушек и опускаюсь на холодный каменный пол. Я не собираюсь сидеть здесь и слушать разбойничьи сплетни. Хорхе ловит мой взгляд, мы оба стараемся не поддаваться страху и панике. Я оборачиваюсь, и на секунду мои глаза встречаются с глазами Тиса.

Из его глотки вырывается жуткий утробный рёв. Громкий и пронзительный.

Фиби подбегает к лосю:

– Заткнись, Оскар! – Но Оскар-Тис продолжает реветь. Тогда она вцепляется в его шерсть и тянет вниз по лестнице.

– Скорее! – подгоняет её Алессия, беспокойно оглядываясь на расселину, сквозь которую проглядывают тёмно-зелёные солианские сосны. – Спусти его вниз, пока вся страна не узнала, где мы!

Глава 24. Разве плохо передумать?

Наши ноги летят. По крайней мере, так я себя успокаиваю, чтобы не паниковать из-за высоты, на которой мы находимся. Наша камера не только удивительно просторная (наверное, так кажется, из-за того что пока мы в ней одни) и светлая, но и имеет решётки с правой и левой стороны. Как оказалось, она расположена выше основной пещерной системы, так что мы можем смотреть вниз на всех остальных. Вот только плачущие дети и разъярённые разбойники – не самое приятное зрелище.

Промежутки между прутьями решёток достаточно велики, чтобы мы с Хорхе могли просовывать в них ноги. Чем мы и заняты прямо сейчас, глядя на разбойников, снующих под нами.

– Так мы точно не выберемся, – я пожимаю плечами, прижимаясь лицом к холодным прутьям. – Здесь слишком высоко. – Я перестаю качать ногами и, высвободив их из прутьев, поднимаюсь. Затем задумчиво отряхиваю ладони от каменной пыли. Придётся искать другой выход.

Я бегу на другую сторону камеры и уже в пятый раз пробую взломать замок. К сожалению, застёжки моих сандалий не годятся в качестве отмычек. Или я просто очень плохая взломщица. Скорее всего, последнее.

От злости я грохочу решёткой, распугивая несколько стервятников. Быть может, получится использовать одну из костей животных, которых они ели, чтобы вскрыть замок:

– Эй! Стервятники! Цыпа-цыпа-цыпа! – Но птицы с криками разлетаются прочь, распушив чёрные перья.

– Хорхе, – зову я друга, всё ещё болтающего ногами в решётке. – Может, ты и стервятников можешь контролировать?

– Это так не работает.

Я скрещиваю руки на груди и пинаю камушек в стену.