Том 7. Последние дни. Пьесы, киносценарии, либретто. «Мастер и Маргарита», главы романа, написанные и переписанные в 1934–1936 гг.

Выпивают.

Богомазов. Бал-то каков, а? Семирамида! Любите, князь, балы?

Долгоруков. Обожаю. Сколько сволочи увидишь.

Богомазов. Ну-ну, Петенька, вы смотрите...

Долгоруков. Я вам не Петенька!

Богомазов. Ну-ну, князенька, вы недавно пеленки пачкали, а я государю своему статский советник. Уж больно у вас язык остер!

Долгоруков. Я вынужден просить вас не выражаться столь тривиально!

Богомазов. На балу цвет аристократии.

Долгоруков. На балу здесь аристократов счетом пять человек, а несомненный из них [только] один я.

Богомазов. Одначе! Любопытен был бы я знать, это как же?

Долгоруков. А так, что я по прямой от святого происхожу. Да-с. От великого князя Михаила Всеволодовича Черниговского, мученика, к лику святых причтенного.

Богомазов. На вас довольно взглянуть, чтобы увидеть, что вы от святого происходите. (Указывает сквозь чащу.) Видали, прошел? Это кто, по-вашему? Граф Иван Кириллович?

Долгоруков. Он самый. Купил чин гофмейстера, заплатил двадцать тысяч рублей серебром Жеребцовой, любовнице старика Волконского. [Холуй. (Выпивает.)]

Богомазов. Так, так. А вон это? Ведь это князь Григорий?

Долгоруков. Нет, это брат его, Ипполит. Известная скотина.

Богомазов. Ой, смотрите, князь, услышат вас когда-нибудь, нехорошо будет...

Долгоруков. Авось ничего не будет. Ненавижу. Дикость монгольская, подлость византийская, только что штаны европейские. Дворня, холопия! Трудно решить, кто из них гаже!

Богомазов. Ну, конечно, где же им до святого мученика Петеньки!

Долгоруков. Вы не извольте острить.

Выпивают.