Зомбосвят

— А, да, да, понял, о ком вы, — кивнул Павел, вспомнив блондинку, с которой пытался наладить контакт в бронетранспортере. Теперь ему стало ясно, почему девушка повела себя столь неприветливо.

— Ну, ладно, будет о плохом, — произнес отец Серафим, и улыбнулся. — Я хотел поговорить с вами вовсе не об этом. Мир поглотила тьма, нам всем это прекрасно известно. И нет смысла перебирать все оттенки этой тьмы, ибо нет им числа.

— Вы хотели позвать нас в свою группу, — напомнил Павел. — Знаете, мы бы рады остаться, но у нас есть важное дело. Правда. А потому….

— Да подожди ты! — напустился на него Костя. — Дай человеку договорить.

Он посмотрел на отца Серафима, и вежливо предложил ему:

— Продолжайте, пожалуйста. И извините моего приятеля, он такой невоспитанный.

— Нет-нет, все хорошо, — кротко улыбнулся отец Серафим. — Я понимаю. Сейчас такие времена, что каждый думает только о себе. Иначе просто не выжить. Но если вы дадите мне еще несколько минут, я объясню вам кое-что. Кое-что действительно важное.

Речь явно шла о Павле, поскольку Костя готов был слушать отца Серафима сутками напролет, лишь бы при этом его не забывали кормить кашей с тушенкой.

— Хорошо, — согласился Павел. — Мы вас выслушаем. Мы же обещали. Только учтите, что мы не сможем с вами остаться. Никак.

Отец Серафим ничего не ответил. Он чуть ускорил шаг, вышел вперед и повернулся к ним лицом. Друзья остановились напротив него. Иван, тенью следующий за ними, тоже застыл посреди трассы.

— Я не стану спрашивать, куда вы так спешите, и что за цель движет вами, — произнес отец Серафим, — но осмелюсь предположить, что по большому счету у всех людей, уцелевших после апокалипсиса, цель одна — выжить.

— Ну, с этим-то не поспоришь, — согласился Павел.

— Возможно, вам кажется, что вы каким-то образом сумеете приспособиться к новым условиям, — продолжил отец Серафим. — Возможно, вы полагаете, что этот мир, пусть он и сильно изменился, все еще пригоден для жизни. И вы сумеете вписаться в эту новую жизнь. Найдете в ней свое место.

Тут предводитель крестоносцев был прав. Именно на это Павел и рассчитывал. Просто выживание, это, конечно, хорошо, но ему хотелось большего. Хотелось жить по-человечески, пусть не так, как прежде, но и не так, как он провел год с лишним после конца света.

— Ну, кроме этого и рассчитывать не на что, — произнес Костя. — Мир теперь такой, какой есть, нам этого не изменить. Остается приспосабливаться.

Отец Серафим поднял вверх указательный палец, призывая, тем самым, к вниманию.

— А с чего вы взяли, что этот мир уже не изменить? — спросил он.

Павел даже не счел нужным отвечать на этот глупый, по его разумению, вопрос. Изменить мир — как же! И каким же, интересно, способом? Вероятно, истребив всех зомби до последнего. В теории такое, конечно, было возможно, но только в теории. Потому что стоило коснуться практики, как этот план тут же летел к черту. Хотя бы потому, что живых людей на свете осталось слишком мало, и им, даже задайся они целью утилизировать всю нежить, потребовались бы сотни лет, чтобы добиться результата. И это лишь в том случае, если люди будут действовать сообща. А они ведь не будут. Павел готов был дать голову на отсечение, что не будут. Потому что людям сейчас не до воплощения каких-то безумных замыслов. Они тупо хотят выжить. Им некогда спасать мир. К тому же и люди бывают разные. Кто-то из них, возможно, и согласился бы принять участие в священной войне с нежитью. Но есть и такие субъекты, которым это мероприятие будет совершенно неинтересно. Да что там говорить, сам Павел не стал бы тратить свою жизнь на это откровенное безумие. Уж лучше он проживет оставшиеся годы поисковиком в Цитадели, чем спустит их на бесполезную ерунду.

— Так с чего же? — повторил свой вопрос отец Серафим.

— Ну, потому что это невозможно, — ответил Костя. — Мертвецов слишком много. Нам с ними никогда не справиться. Можно даже не пытаться.