Гроза

Гроза все еще была очень слаба, но гордость в ней жила львиная. Она даже не притронулась к еде, каждый раз во время спазмов в желудке отводя голову в угол вольера. Она не хотела есть при старике, он пах дымом и ее кровью. Оба запаха не внушали ей доверия. Задние лапы ныли и пульсировали, а тело будто бы горело изнутри. Белая волчица никогда не рассказывала, что может быть так больно.

К старику подбежал мальчишка с блестящими от волнения голубыми глазами. В руке он держал тушку убитого жирного кролика, купленного у соседей.

— Дедушка, может, она больше привыкла к крольчатине, а не к птице? Вдруг ей просто непонятно, что курицу можно есть?

— Даже если это так, осторожней с руками, Иван! Не суй их в пасть к дикому зверю. Повторяю еще раз, она хоть и раненая, но волк, а значит, запросто тебе полкисти отхватит, — последовал ответ старика.

— Я знаю, дедушка. Спасибо тебе, что позволил мне попробовать с ней поладить, я очень благодарен, — сказал Иван и улыбнулся.

Владимир продолжал курить и промолчал. Он не торопился радоваться. Сигарета медленно тлела между его пальцев, а пепел, падая на землю, обжигал зеленые травинки, заставляя их склонять поседевшие носики к земле. Он был напряжен и прятал сильное волнение за внешним стоическим отношением к вопросу безопасности внука.

Мальчишка подошел вплотную к вольеру. Волчица не сдвинулась с места, упершись мордой в дальний угол. Иван осторожно взялся рукой за дощечку, предназначенную для того, чтобы проталкивать еду к зверю, при этом не контактируя с ней. Услышав скрип, Гроза резко, совершенно по-волчьи развернулась и вцепилась зубами в первый попавшийся мягкий объект. Ее острые большие клыки глубоко вошли в плоть кролика, на месте которого вполне могла оказаться рука Ивана. Волчица начала яростно трепать добычу и утащила тушку в конуру, где принялась разрывать ее на куски и есть. Кролик оказался очень похож на зайцев, которых Белая волчица приносила им еще в логово, но мясо у него было гораздо более мягкое, нежное и приятное, оно будто бы таяло в пасти. Гроза довольно заурчала и жадно облизнулась.

Иван, конечно, отпрянул, когда волчица хапнула кролика, но не испугался. Ее реакция была быстрой, но предсказуемой. На лице Владимира же выступил пот. Старик был готов мгновенно перерезать глотку несговорчивой лесной зверюге. Он едва сдержал себя, чтобы не броситься на помощь Ивану. Тем не менее он уважал решение, принятое внуком.

Мальчишка не уходил от решетки, а терпеливо ждал, пока волчица насытится и сама выйдет к нему.

Он был настроен крайне оптимистично, даже слишком. Расправившись с кроликом, Гроза притаилась в темной безопасной будке и уснула, свернувшись калачиком. Ее желудок наполнился пищей, и по телу разливались волны тепла. Она и не думала выбираться навстречу мальчишке, провонявшему человеческим жилищем и табачным дымом. Он ей не нравился и пугал, вернее, не вызывал доверия. Для него не находилось поводов. Волчица берегла силы, для того чтобы придумать хитроумный план побега из тесного пространства, а пока она отдыхала.

Владимир, выкурив две сигареты с небольшим перерывом между ними, сдался и пошел домой, чтобы приготовить поздний завтрак. Впрочем, борщ, который он собирался варить, в итоге пошел и на обед, и на полдник, и на ужин, однажды даже на завтрак. Старик старался хорошо кормить внука, чтобы тот вырос сильным и крепким парнем, а про супы он давным-давно вычитал в какой-то кулинарной книжке. Кажется, это было собрание лучших рецептов для детей.

— Как надоест ждать, приходи домой, ужинать будем, — сказал старик, закрывая за собой тяжелую дверь лачужки.

— Ага, — ответил Иван, обернувшись через плечо.

Мальчишка долго сидел около пустого вольера, в какой-то момент он даже облокотился на сетку-рабицу, но опомнился и выровнял спину. Ему не хотелось бы испытать на себе когти или, еще хуже, зубы волка. Гроза все не появлялась. Спала.

Иван решил попробовать с ней поговорить, как он делал это с Цилей. При мысли о ней его сердце сжалось и слезы проступили на глазах. Мальчик безумно скучал и горевал о своей любимице, не находил себе места. Он едва сдержался, чтобы не зарыдать, а лишь тихо всхлипывал, вытирая слюни и сопли рукавом. Он вспоминал, как бестия слушала его глупые рассказы и смешно поворачивала голову, будто думая, что он на самом деле имел в виду. Циля была его лучшим товарищем, никогда не уставала от его компании и не уезжала, как это сделала Улита… Собака позволила мальчишке развить речь, научиться заводить разговор с ребятами. Иван немного улыбнулся, вспомнив, как репетировал с ней приглашение Улиты на прогулку. Тогда Циля громко лаяла в ответ и весело виляла хвостом-калачиком. Хорошее было время. Счастливое.

Иван положил руку на сетку, все еще думая о предосторожностях, и начал рассказывать Грозе о своей любимой собаке, о маме, о дедушке, о себе, о городе, где он жил раньше. В общем, обо всем на свете, с чем он когда-либо сталкивался. Он не знал, слышит ли она его, но продолжал говорить. Вдруг получится? Вдруг она откликнется?

Конечно, в этот вечер ничего не вышло. Иван просидел у решетки до сумерек, пока Владимир сам не затащил его домой. Старик побоялся, что внук заболеет, сидя в одной позе подле прутьев из металла. Волчица сохраняла свою непреклонность. Она лишь изредка выглядывала наружу, чтобы попить воды. Иван радовался уже и этому успеху, хотя она почти сразу же забивалась в самый дальний угол конуры и писалась от страха, чуя сигаретный дым. Гроза оказалась самым настоящим диким зверем, не такой, как в книжках и мультиках. Иван не мог ее понять, она не становилась ручнее, даже наоборот, казалось, стала осторожничать и выходить в вольер только по ночам. Он видел это из окна лачужки. Иван почти не спал и не мог найти себе покой, все слонялся то по дому, то у вольеров. Владимир уже начал отговаривать его держать волчицу, убеждал, что идея дурная и лучше не мучить животное, но мальчишка уперся и не хотел ничего слышать. Его утро начиналось всегда одинаково: нарезка мяса для волчицы, кормление, наблюдение. Когда парень понимал, что Гроза поела и уснула, он сам плелся к столу с остывшей кашей и с неохотой ее проглатывал. Владимиру же всегда отвечал кратко: «Я все смогу».

Глава 2

В деревне начал распространяться слух о волчице, живущей в доме у старого охотника. Первыми ее учуяли местные собаки, испытывавшие страх перед диким зверем и бросавшиеся с лаем на ограждение у лачужки, срываясь с поводков и цепей. Более смелые псы приходили во двор и подолгу наблюдали за Грозой, выходившей из будки. Ее пронзительный взгляд сводил с ума деревенских собак, одна из которых чуть не пролезла между прутьями и не оказалась растерзана заскучавшей хищницей. Люди начали выспрашивать у Владимира подробности, требовать объяснений, угрожали повесить шкуру серебристой волчицы на штык, но старик был непреклонен и крайне нетерпелив к такого рода заявлениям. Он был тверд характером и не позволял никому диктовать ему правила, был особенно груб с советчиками и со многими, перессорившись, остался в натянутых отношениях. Владимир свято верил в своего внука, которого старался учить жизни по своим правилам, собственным методом.

Иван верил в успех мероприятия, которое затеял. Мальчишка нашел настольный справочник для охотника, чтобы больше узнать о поведенческих особенностях волка. Он пропускал места, где говорилось о том, как снимать шкуру и ставить капканы, отравлять мясо и стрелять, это заставляло его сердце сжиматься от жалости к зверям. Тем не менее книга оказалась весьма толковой. Иван раньше не подозревал, что волк — настолько умное и осторожное животное со сложной организацией нервной системы и комплексной социализацией. Он начал понимать, что сложностей на пути его дружбы или хотя бы мирного сосуществования с волчицей окажется больше, чем он предполагал. Для начала нужно было добиться, чтобы она стала подпускать его к вольеру, не прячась в будку. Иван, решивший применить знания о ритуальности волчьих семей, начал кормить Грозу в строго определенное время. Мальчик приносил ей мясо точно по часам, ставил его в угол, никогда не меняя порядка действий, немного стоял у вольера, разговаривая с подопечной, затем прощался и уходил до следующей кормежки. Волчица действительно быстро привыкла к новому распорядку и стала чаще выглядывать из будки, чтобы встретить человека с миской, где лежало мясо. Иван заметил перемену в ее поведении и поспешил похвастаться перед дедом, однако тем самым отбросил себя в самое начало пути. Волчица наотрез отказалась выходить, учуяв чужого человека — мужчину, от которого веяло силой и настойчивостью. Шаг вперед, два назад.