Аид морщится словно от боли.
– Прости. Это было… Прости.
Я пожимаю плечами.
– Честно говоря, это к лучшему. Я устала от вранья, уловок и интриг. В конце концов, когда сестры увидят это, они поймут, какая во мне живет сила. Убедятся, что я не фурия, а… садовница.
Бог улыбается, не разжимая губ. Затем сует руку в карман.
– Не хочешь испытать свои силы, пока ждешь? – спрашивает он.
Аид вытаскивает десятки пакетов с семенами из моего мира: астры, анютины глазки, герань, фиалки, наперстянки, остролисты, маки, гвоздика. Он протягивает их мне.
Я беру их, коснувшись пальцами его прохладной кожи, и надрываю, прежде чем вернуть богу половину.
– И что мне с ними делать? – спрашивает он, разглядывая семена.
– Посей их. Разбросай повсюду. Что захочешь. Ты начнешь с того конца, а я – с этого, и мы встретимся в центре.
Аид кивает, разворачивается и замирает. Затем делает движение рукой в воздухе, и в его ладони оказывается сморщенный и завядший гранат. И бог долго смотрит на фрукт, прежде чем встретиться со мной взглядом.
– Это из Эреба. Ты спрятала его. В нем есть семена, не так ли? Я подумал, что это может что-то значить.
– Это значит, я боялась, что ты лишишь меня еды и я умру голодной смертью. Совсем забыла о нем. Погоди… – До меня кое-что доходит. – Он был спрятан в моих одеялах. Ты маньяк.
Я шучу, но ярко-алая краска заливает его лицо, поднимаясь из-под его застегнутого воротника.
– Я искал, где бы спрятать цветок.
– Ты ничем не лучше Гермеса.
– Что это значит?
– Спроси его, как он пялился на мое нижнее белье.
Выражение лица Аида моментально меняется со смущенного на возмущенное.
– Он что? – отрывисто переспрашивает бог.