Её тёмные крылья

Я натягиваю джинсы и свитер, но джинсовая ткань натирает кожу и сковывает движения – мои ноги отвыкли от брюк, – поэтому я переодеваюсь в свободное хлопковое платье, не сильно отличающееся от туники, запрятанной глубоко в шкафу. Достаю пару мягких балеток, чтобы защитить ступни, и собираю свои потемневшие волосы, которые сменили пшеничный блонд на пепельно-русый, словно Загробный мир смыл с них краску, в узел на затылке. Я достаточно долго вожусь с тем, чтобы заправить свою постель, а затем спускаюсь вниз. Мерри все еще висит на телефоне, хотя тема уже сменилась на обсуждение работы, на что-то связанное с волонтерами и групповом совещании. Я машу ей рукой и прохожу мимо, вышагивающей по гостиной, и направляюсь на кухню, чтобы налить себе кофе.

Кофеин ударяет по мне, как товарный поезд, заставляя вздрагивать всем телом. Поскольку в доме нет молока, которое я могла бы пить, я добавляю воду из холодильника, разбавляя кофе до тех пор, пока не пропадает ощущение, что я пью жидкий ток. Затем открываю заднюю дверь и выхожу на улицу.

Это больно.

Мир зеленый и голубой, перенасыщенный красками, от которых захватывает дух. Поля за пределами моего сада, распускающиеся листья на деревьях, изумрудные и яркие, лазурное безоблачное небо над головой. Золотистый солнечный свет, проникающий из-за дома и заливающий сад, теплое красное свечение терракотовых кирпичей на стене. Пение птиц кажется оглушающим, и мне трудно вспомнить те времена, когда я не замечала его, пока специально не прислушивалась. А сейчас это настоящий гвалт, от которого звенит в ушах.

– На улице холоднее, чем кажется. – Мерри выходит в сад, скрестив руки на груди. – Мы не знали, что делать с этим. – Она кивает на сад. – Полагаю, еще слишком рано, чтобы ты могла заняться садом. Если, конечно, ты останешься, – неуверенно добавляет мачеха.

Я ничего не отвечаю.

– Хочешь, мы закажем на дом чай, – продолжает Мерри, не замечая нависшей между нами неловкости. – Я могу позвонить в твой любимый индийский ресторан, и нам доставят его на семичасовой лодке. В честь дня рождения.

– Было бы славно. – Я пытаюсь звучать искренне.

– Кор, должна тебе признаться, но мы ничего не подготовили для тебя, – смущаясь, продолжает она. – Честно говоря, это совершенно вылетело у меня из головы, а потом, когда я увидела твою записку… Мне очень жаль, детка. Мы все исправим.

– Все хорошо, – отвечаю я, хотя осознание того, что про меня все забыли, причиняет боль. Наверное, я это заслужила. – Я ничего и не ждала.

– Сегодня твое восемнадцатилетие, Кори, – напоминает мачеха. – Поверить не могу, что мы забыли. Но навалилось столько работы, и ты знаешь, как это бывает. – Она хмурится, явно смущенная тем, что могла позабыть что-то настолько важное. Если честно, я тоже смущена: меня не было всего лишь пять месяцев, а не пять лет.

– Все хорошо, – повторяю я и, повернувшись, обнимаю Мерри. Это не ее вина. – Видеть вас – более чем достаточно.

– Как скажешь. – Она, хихикнув, прижимает меня к себе и отпускает. – Слушай, мне надо идти к утесам, чтобы встретиться с волонтерами и обсудить подсчет числа гнезд, – объясняет она. – Хочешь пойти со мной?

– Я буду в порядке. Хочу встретиться с Астрид.

Мерри косо смотрит на меня.

– Она в школе. Сегодня вторник.

«Школа».

– Да, точно. Но почти наступило время обеда. Я заскочу на минутку.

Ее глаза сужаются.

– Как тебе школа на юге? Ты нормально вписалась?