Её тёмные крылья

– Не буду задерживать. – Он забирается на велосипед, но останавливается и поворачивается ко мне. – Завтра твой день рождения, не так ли? Счастливого дня рождения, если не увидимся.

– Спасибо. До свидания, мистер Мак-Киннон.

День рождения Бри ровно через месяц после моего. Целый «слушайся меня, я старше и мудрее» и «не волнуйся, бабуля, я позабочусь о тебе» месяц. Но не теперь, больше нет. Я всегда буду старше и мудрее, а она навеки останется семнадцатилетней девушкой, едва успевшей пережить лучшее лето всей своей жизни.

Я поворачиваюсь и начинаю идти в противоположном направлении, не желая видеть никого из школы. Я понимаю, куда направляюсь, только когда перед моими глазами предстает холм и виднеется вдали храм, и тогда это становится неизбежным. Я снимаю солнцезащитные очки, протискиваюсь через ворота и иду по аллее к кладбищу.

Могилу Бри сложно не заметить – даже несмотря на то, что я не видела ее участок с Линкейского холма, – это одна из двух свежих могил, появившихся с тех пор, как я была тут последний раз. Иронично, что я была тут с Бри и Али до того, как все пошло прахом.

Я смотрю на надгробие Бри. Я ожидала, что миссис Давмьюр захочет что-то громоздкое, витиеватое, выполненное в форме сердца или украшенное колоннами, может, даже с фотографией Бри на нем, но это простой, аккуратный белый прямоугольный камень с розовыми розами и цветками сельдерея в вазе с одной стороны и лекифом – с другой. Я поднимаю лекиф и выливаю немного масла на траву.

«Бри Давмьюр, прекрасная дочь и любимая сестра, ушедшая слишком рано».

Ей должно было исполниться восемнадцать. Как минимум.

– Не зря говорят, что преступники рано или поздно возвращаются на место преступления, – слышу я каркающий голос и оборачиваюсь, приоткрыв рот. Я замечаю сивиллу, прокладывающую свой путь между участками, ее черная собака бежит рядом с ней, а шарф полуночного цвета развевается позади, словно крылья.

Цветение

– Что вы тут делаете? – спрашиваю я, слишком шокированная, чтобы быть вежливой. – Не думала, что вы покидаете свой остров.

– До меня дошел слух, что одна девушка вернулась из Загробного мира, и я должна была своими глазами на это посмотреть, – отвечает она, лукаво улыбаясь. Сейчас сивилла стара, ее спина согнута, а лицо, покрытое морщинами, напоминает грецкий орех. – И так оно и есть. Посмотри на себя, вернулась из места, которое мало кому позволено покинуть. Впрочем, можно по пальцам пересчитать тех, кто предшествовал тебе. Должно быть, ты произвела сильное впечатление. Или тебя выгнали за плохое поведение? Зная тебя, предположить можно всякое.

Она хихикает над собственной шуткой, а затем подходит прямиком к могиле Бри и встает за ней, а собака устраивается у ее ног. Я с возмущением смотрю, как ведьма достает из своего, по-видимому, бездонного кармана две металлические кружки, маленькую фляжку и пластиковую бутылку, наполненную чем-то красным, и выставляет их на надгробии Бри, превращая его в свой мини-бар.

– Это святотатство, – говорю я.

– Вряд ли она станет жаловаться, и не понимаю, почему вдруг вздумала ты. Или вы успели помириться?

Я качаю головой.

Сивилла смотрит на меня и хмурится, потянувшись к уголку моего рта.

– Итак, что ты там делала? – интересуется она. – Ела то, чего не следовало. Что ж, так тому и быть.

Я мягко отталкиваю ее руку, а затем касаюсь своих губ, ожидая увидеть золото, но мои пальцы остаются чисты.

«Кажется неразумным есть то, что растет здесь, в стране мертвых».