Пожав плечами, мастер ушел, и Захар Михалыч как-то незаметно для себя вернулся мыслями к
Не справился зять, не совладал с греховным желанием. И где! В собственном доме, куда он, старый дурак, привел эту женщину. Привел-то, чтобы оградить обоих, потому что на проводах Николая Григорьевича увидел ее и понял тогда же, что она любит зятя. Вот и решил: пусть она приходит к ним, раз есть повод к тому, пусть познакомится с Клавдией и ребятишками. Это должно остудить любовь, успокоить. Не может быть такого, чтобы она стала разрушать семью, в которой принята и обласкана.
Не вышло, как было задумано. Не все вышло...
Старый Антипов не осуждал Зинаиду Алексеевну. Напротив, мысленно был ей благодарен, что она не допустила, не позволила большего, а в том малом, что случилось между ними, не находил ее вины. Он уважал ее право на любовь — человек не всегда волен в своем выборе. А пожалуй, не волен вообще, потому что не человек выбирает себе любовь, а любовь выбирает его...
Не судил строго и зятя. В таких делах каждый сам себе судья. А Клавдия, если разобраться, во многом ведет себя неправильно. Зарылась с детьми и хозяйством, точно необстрелянный ополченец в своем укромном гнезде, и боится или не хочет, кто ее знает, выглянуть наружу, осмотреться вокруг, увидеть, как живут другие люди, понять этих других, сделаться не просто женщиной, бабой, радеющей о тихом благополучии и маленьких радостях, но женщиной умной. Настоящая женщина — это та, которая хочет и умеет понимать близкого человека, желает ему счастья, а после уже себе, умеет не заметить иногда и того, что само лезет в глаза — увидь, увидь меня! — поступиться малым, крохами сегодняшнего счастья, чтобы сберечь его, сохранить на будущее, навсегда...
Не умеет Клавдия этого, нет. Любовь же и мешает ей, туманит голову, застит белый свет. Оттого это, что росла без матери. Некому было объяснить, вразумить и посоветовать, некому растолковать, что и как бывает в семейной жизни.
А что случилось — то случилось, не исправишь. Лишь бы она не почувствовала, не догадалась. С зятем потом можно будет поговорить по-мужски, узнать, что он думает. Уйти-то он не уйдет — слишком привязан к семье, к детям. Хотя, признавал старый Антипов: нет большого греха для мужчины уйти к такой женщине, как Зинаида Алексеевна. Чего уж там, перед собственной совестью не стоит кривить душой, глупо это...
Вернулся Гаврилов, прервал размышления:
— А вы правы, Захар Михалыч.
— Насчет чего?
— Сто пятьдесят в самый раз оказалось.
— Я знал. — Он подумал, не уйти ли ему домой. Делать больше сегодня все равно нечего.
Точно угадав его мысли, его беспокойство, мастер предложил сам:
— Шли бы вы домой, Захар Михалыч.
— А который час?
— Почти десять.
«В десять Клавдия уложит детей спать, — прикинул он. — Как бы не вышло чего, когда останутся вдвоем...»
— Пожалуй, пойду, — поднимаясь, согласился он. — У Олега все в порядке...
Он не стал, как обычно, мыться под душем. Наскоро ополоснул руки и лицо и заспешил домой. Всю дорогу, отыскивая глазами свет в кухонном окне, старый Антипов думал с беспокойством, как бы не опоздать...
Случилось то, чего вообще-то не может быть: он и опоздал, и не опоздал одновременно.
ebooksa