— Стаканы-то у меня разномастные. Да и маленькие…
— Ничего! Я так прямо из бутылки люблю. Тем более свежее. Так как там в архиве? Все гладко прошло?
— Более чем! Вот… — Алтуфьев вытащил из кармана бумажку. — Копия запроса. Вроде правильно все.
— Рига… — вчитался Игнат. — Улица Дзирнаву… Все верно, да… Исходящий, вон… номер дела…
— И подпись начальника, и печать… Думаю запрос отправить, узнать — что там за дело?
Взяв из шкафчика пачку соли, Ревякин хмыкнул:
— Эдак до морковкина заговенья провозишься.
— Да знаю, — с досадой отмахнулся следователь. — А по телефону вряд ли скажут. Тем более если дело секретное. Да говорю же, рано еще солить!
— Тебе — да, не скажут… А вот если соседи позвонят… — Все-таки посолив, опер открыл еще по бутылочке, с наслаждением отхлебнул, прищурился хитро: — Ну, из Таллина. Знаешь, Прибалтика — она хоть и советская, но свои особенности там есть. У нас на потоке Стасис, литовец, учится…
— Да знаю я это все! Постой… — Алтуфьев внимательно посмотрел на собеседника. — Намекаешь, чтобы я…
Ревякин расхохотался:
— Не намекаю! Говорю открытым текстом. Позвони Марте! Попроси помочь…
— Звонил уже, — погрустнел Владимир Андреевич. — Она разговаривать со мной не хочет!
— А ты еще разок позвони. Не ради себя, ради дела.
Хмыкнув, следователь одним махом опростал полбутылки:
— Знаешь ты кто, Игнат? Змей-искуситель, вот кто! Что ж… уговорил, красноречивый. Придется на почтамт идти.
— И я с тобой, за компанию, — Ревякин схватил со стула пиджак. — Там универсам хороший напротив. А то пиво-то у нас — все!
— А картошка?
— Она и остыть не успеет. Да и разогреем, если что.
Столетов все же опустил топор, ухмыльнулся: