– Значит, вы держитесь иначе?
– Да, – изрёк Венде, – я советую мир, ибо чувствую погибель.
Поднялся крик возмущения. Венде отсупил, держа руку на груди. Магистр грозно взглянул. Шум и спор, может быть, немедленно бы возникли, если бы входящий монах не объявил, что венгерские послы срочно требуют аудиенции и окончательного ответа, дольше его ждать не в состоянии.
– Стоят перед шатром.
– Впустить их, – воскликнул магистр.
Комтуры, поглядев друг на друга, расступились, Венде и Хацвельд встали в стороне.
Вошли Тара и Шибор из Шиборжич, который хоть проживал в Венгрии, как имя его обозначало, был польского происхождения. Великий магистр торжественно в том окружении всего совета принял послов Сигизмунда.
– Мы за ответом пришли, – отозвался Тара, – и дали бы благоприятный совет для нас и для всех. Склоните сердца ваши к миру.
Великий магистр, не говоря слова, указал на орденского маршала, который выступил вперёд.
– Мы согласились бы на мир, – сказал он, – если бы его от нас требовали заранее, если бы Ягайло не на границе стоял с войсками, трубуя его от нас. Как же говорить сегодня о мире, если война уже начата, часть наших краёв разграблена, зарева, руины и кровь о том свидетельствуют. Никогда ни один из господствующих не смел покушаться на Орден с такими силами, с таким упорством, а вы требуете, чтобы мы, обиженные, приняли мир, какой нам навязывают? Мы примем мир, но сначала мы отомстим оружием за ограбления, убийства и вред. Взаимных наших споров и конфликтов никто не может разрешить, ни напрасные слова, ни хотя бы императорский авторитет, только оружие и война. Опустошены наши земли: пусть кровью за это заплатят.
Тара слушал эти слова, в поспешности и горячке сказанные, с видимой болью и грустью.
– Судьбы войны – неопределённые, – сказал он. – Кривды, понесённые с обеих сторон, сдайте посредникам, примите посредничество короля Римского, попробуйте иные средства, прежде чем обратитесь к оружию.
Шум и голоса, отовсюду раздавшиеся, не дали говорить послу, который умолк.
Недалеко стоял молчащий Венде.
Посмотрев на него, Тара произнёс:
– Все, следовательно, и вы, пылаете той жаждой боя и мести?
– Я – нет, – ответил комтур Гневский спокойно. – Я старый, помню много войн, знаю, что кровавая война значит, умею ценить благословления мира; поэтому я желаю, чтобы мы забыли наши кривды и, жертвуя их Богу, положились на переговоры. Сколько же раз стоящие напротив друг друга отряды, мудрое слово сдержало и простило? Я хочу мира! Хочу! – повторил смело.
Его заглушили криком.
Теттинген, комтур эльблонгский, и Швелборн, бросились с поднятыми кулаками на старца.
– Нужно тебе было, старый болван, – воскликнул он, – сидеть дома и за больными смотреть. Для войны-то ты непригоден: зачем же ты сюда прибыл?