В королевском шатре менялись всю ночь люди и рассказы; каждый приносил своё приключение, у каждого было что добавить к истории этого дня. Некоторые видели явления в воздухе над войском и как бы возносящиеся фигуры; другие чудом сохранили жизнь; иные на неприятеле нашли богатую добычу. Кто что получше достал, нёс королю и складывал, но самым первым даром были бесчисленные бандерии, хоругви и вымпелы, испачканные кровью, которые заполняли собой землю у шатра. В ярости, какая после сражения долго кипела в сердцах, многим погибшим монахам длинные их бороды поотрезали мечами и связали ими, как верёвками, хоругви.
Погоня, что преследовала уходящий отряд крестоносцев под Вильно и которая, его там разбив, поймала командующего, принесла его голову, потому что муж казался значительный, и хотели знать, кто бы это был.
Когда, взяв её за чёрную бороду, нёс Добек в королевский шатёр этот отвратительный знак победы, встретил по дороге ксендза Яна, которому её показал.
Узнал в ней старичок того комтура, который, поранив ему ногу в воротах мальборского замка, наградил его ударом меча плашмя, а позже деньгами. Был это тот Швелборн, что два меча перед собой носить велел, угрожая, что не вложит их в ножны, пока крови не напьётся. Его губы теперь были испачканы кровью, но собственной.
Уже поздно ночью, когда по памяти считали погибших, вошёл в шатёр Мщуй Дунин из Скжина, неся в руке золотую пектораль с мощами святых, на золотой цепочке.
– Наисветлейший пане! – сказал он, отдавая ему её, – большую победу Бог дал, чем мы смели надеяться. Это украшение снял Юрга, товарищ мой, с убитого рыцаря, который ни кем другим быть не мог, только Великим Магистром Ордена, Ульрихом, так как есть люди, которые это видели у него, а на плаще у него был двойной крест.
Слыша это, Ягайло заломил руки, взволнованный, и покатились слёзы из его очей. Взял реликвию и долго молча держал её перед собой.
– Так Бог надменных карает! – отозвался он в конце. – Значит пал тот, который вчера мечтал, что завоюет земли и королевства, и что нас в путы свяжет. Честь и слава Господу в вышних! Честь Тебе, Боже, что гордых смял и милосердие своё над нами и мощь показать соизволил. Имени Божьему пусть будет слава!
– Аминь! – прошептали присутствующие.
Мальборгский замок снова стоял, позолоченный лучами заходящего солнца и поднимался кровавыми стенами, господствуя над околицей и городом, но возле него царила какая-то зловещая тишина. Это не был покой, что извещает о долгих праздничных днях, но то молчание перед бурей, которое есть предчувствием смерти. Было пустынней, чем когда-либо: ни рыцарских плащей, ни оруженосцев, ни кнехтов; ворота закрыты, во дворах одни старцы и калеки. Все отправились на защиту границ, на войну, на замки и стражи. Мальборг казался предоставленным самому себе. Едва малая горсть солдат держала охрану по воротам и стенам. Несколько священников пело в хорах часы, несколько человек из службы смотрело с башен, не увидят ли где гонца на дороге.
Каждую минуту ожидали каких-нибудь новостей, а никогда братья и служба победного Ордена не беспокоились так и не предчувствовали плохого. Все знали, что там решались судьбы двух стран, но сколько же раз вышел Орден победителем из боя, либо его умело смог избежать? Никогда такой тревогой не бились сердца как теперь.
В воротах под часовней Святой Анны стоял на страже старый кнехт. Опёрся на алебарду и задумался, глядя перед собой изумлёнными глазами. Половина седой бороды накрутилась ему на руку, а бессмысленный взгляд неподвижно, пристально уставил куда-то в даль, которой не видел. На самый слабый шелест он содрогался и оглядывался. В костёле начали звонить на вечерние часы, он промурчал какую-то молитву и она быстро растаяла на его устах – о чём-то ином думал.
Затем, влачась вдоль стены, с палкой, хромой, сгорбленный, приблизился нищий и встал перед ним. Нескоро увидел его стражник, а увидев, не сразу проговорил:
– Ты слышал ночную грозу??
– А кто же лучше, чем я, что сплю под стеной в дыре? – ответил нищий. – Всю ночь выли сумасшедшие вихри, молния падала за молнией, казалось, что земля сгорит и небеса на неё обрушатся.
– Стены замка дрожали, – промолвил стражник, – молния попала в Гданьскую башню и скатилась как поток огня по стене; чёрная полоса на ней осталась. Это ничего хорошего не сулит.
Нищий посмотрел на него.
– Вихрь и гроза, – проговорил он медленно, с важностью великого знатока, – вихрь и гроза, либо черти душу великого грешника в ад несут, либо на земле страшное противостояние и бой.
– Да, противоборство, бой, битва. Все наши и гостей хоругви пошли. Говорят, что Ягайло сбежал перед ними, а другие, что с огромной силой, мечом и огнём шагает на нас.
– Кто же преодолеет Орден! – вздохнул нищий. – Кто таких сильных господ, которые на целом свете имеют братьев и опекунов, отважится даже зацепить. Хоругви уже конечно гонят короля Ягайлу и край его опусташают за кару.