Жизнь за океаном

Теперь уже это золотое пшеничное море бесчисленными потоками полилось к разным центральным торговым пунктам и портам. Нью-Йорк, разумеется, стоит во главе их, и пристани его завалены хлебом. Бесчисленные элеваторы переполнены пшеницей, и она нескончаемым потоком переливается из них в бездонные утробы океанских кораблей, судов и пароходов. В прошлом году отсюда отправился во все страны света флот в 2500 судов всякого рода, нагруженных хлебом. Самое большое количество этих судов выпадает на долю англичан. Между судами разных национальностей было несколько русских барок. Все количество вывезенного ими хлеба равняется 125.000,000 бушелей. По хлебной торговле Нью-Йорк теперь занимает первенствующее положение в мире. За ним следует г. Чикаго, затем Буфало (главная хлебная станция на пути из Чикаго в Нью-Йорк), Ливерпуль, Лондон и Одесса.

Прошлый год в отношении фермерского производства завершил пятнадцатилетие чудовищного роста производительных сил страны. За период от 1865 года по 1880 год производство пшеницы и ячменя утроилось; маиса, хлопка и табаку более чем удвоилось; производство овса возросло почти на 140.000.000 бушелей, картофеля удвоилось и количество сена увеличилось более чем на одну треть. Если определить этот рост более точными данными, то он выразится в следующих различных цифрах для двух крайних годов пятнадцатилетнего периода. Производство пшеницы возросло от 148.553.000 бушелей в 1865 г. до 455.000.000 в прошлом; кукуруза от 704.427.000 до 1.544.899.000; овес от 225.252.000 до 364.253.000; рожь от 19.544.000 до 22.646.000; ячмень от 11.391.000 до 40.184.000; картофель от 101.632.000 до 181.369.000; табак от 183.317.000 фунтов до 384.059.000; хлопок от 2.229.000 тюков до 5.020.000; сено от 23.538.000 тонн до 35.648.000. Замечательным увеличением производства хлебных растений страна главным образом обязана заселению и обработке западных и северо-западных штатов. За время нынешнего поколения центр кукурузного производства передвинулся от юга к западу, а пшеничного производства из средних штатов к далекому западу. В 1849 году 59 процентов, а в 1859 году 52 процента кукурузы всей страны было производимо в южных штатах. В 1877 году 850 миллионов бушелей было произведено уже западными штатами, а всеми остальными было поставлено только 494.558.000. Увеличение табаку произошло главным образом на юге, где производство его от 1870 до 1878 года возросло на сто миллионов фунтов. Сбор хлопка за этот же период увеличился от трех до пяти с четвертью миллионов тюков. Вывоз быстро возрастал в течение последних лет и, наверно, будет прогрессивно возрастать и в будущем. Так, весь вывоз хлеба всех родов в 1868 году был только 390.000.000 бушелей, а в 1878 году он поднялся уже до 189.000.000. В 1868 году вывезено было около 3 процентов национального производства, а в 1868 году около 11 процентов. Вдобавок к этому в течение последних двух лет вывоз животного производства увеличился в десять раз, составляя таким образом почти неизмеримый источник национального богатства.

Все это море хлеба, утекая из страны в своем первобытном виде, возвращается в карман янки чистым золотом. Одной этой торговли достаточно для наполнения страны ценным металлом; но она, кроме того, сама производит его в больших размерах, и притом производство это находится в процессе возрастания. В течение последних десяти лет производство серебра поднялось от 17.320.000 долларов до 45.846.100, а производство золота от 33.750.000 до 44.880.223 долларов. Знатоки дела утверждают, что в течение следующего десятилетия это производство увеличится по меньшей мере в четыре раза. От 1870 по 1877 год добыча золота превосходила добычу серебра в государстве; но с того времени серебро перешибло золото почти на пять миллионов долларов, частью благодаря открытию больших серебряных руд в Лидвилле, частью уменьшению производства золота в Неваде. Из добываемых драгоценных металлов 4.000.000 ежегодно употребляется на украшения и искусства. В прошлом году к домашнему производству прибавилось около 76.000.000 ввозного золота, что вместе с производством золота в запрошлом году (31.470.262) составит увеличение на 107.470.262 доллара. Если к этому прибавить количество произведённого серебра, стоимостью в 37.032.857 долларов, то все увеличение национального богатства чистой монетой выразятся цифрой в 142.903.119 долларов. Как ни велико это количество само по себе, оно, в сущности, незначительно в сравнении с тем, что ожидается в будущем. Большой отлив капитала с востока в штаты, лежащие за рекой Миссисипи, будет иметь своим последствием необычайное развитие минерального богатства запада.

Громадные богатства, разливаясь по всей стране, с особенною силою в последние десятки лет скоплялись в отдельных руках, и теперь Америка переполнена такими богачами, пред которыми просто чуть не нищим показался бы баснословный богач древности, знаменитый царь Крез. По своему богатству он издавна вошел в пословицу, и историки с особенными усердием старались определить величину его богатства. Но как ни окрыляло их воображение, они не находят возможным, по экономическому состоянию древнего мира, дать для всего Крезова богатства цифру более как 15–20 миллионов золотых рублей, или на американские деньги от 10 до 15.000.000 долларов. Между тем в настоящее время в Нью-Йорке по меньшей мере сорок человек, которые имеют больше его, а человек десять таких, которые своим богатством превосходят Креза в пять раз. Такими образом на нью-йоркской бирже гордый царь древности совсем стушевался бы пред янки. Величайшим богачом Рима, во времена Юлия Цезаря, был Марк Лициний Красс, ловкий спекулятор, прославившейся своею алчностью. Его богатство часто высчитывалось историками, но и оно никогда не полагалось выше 9–10.000.000 долларов. Афинянин или римлянин, который мог оценивать свое богатство примерно в миллион долларов, считался уже несметным богачом; но обитатели Нью-Йорка в настоящее время при состоянии в миллион долларов считаются только просто зажиточными людьми и не числятся в среде богачей города. Таких миллионеров здесь так много, что они совсем не идут в расчёт при речи о финансовых тузах города. В древние времена совсем не было таких богатств, как напр., богатства нью-йоркских тузов Вандербильта и Астора, имеющих почти по 100.000.000 долларов; не было даже и таких богатств, которые десятками считаются не только здесь, но и в Бостоне, Филадельфии, Балтиморе, Чикаго, Сан- Франциско и других городах страны. В течение настоящего поколения увеличение богатств было чудовищным в стране. Некоторые из самых крупных богатств образовались в какие-нибудь 40 или 50 лет. Полстолетия тому назад в Нью-Йорке был только один человек, имевший состояние в 1.000.000, именно Астор. Теперь же целые сотни лиц, которые имеют гораздо больше, и они скорее считают себя недостаточными, чем богатыми. Когда в 1841 году умер банкир Жирар, то по оставленному им состоянию он считался богатейшим человеком на всем континенте, никто даже не приближался к нему в денежном отношении, и однако же все его состояние по своей ценности не превосходило 9.000.000 долларов. Люди, не считающие себя еще очень старыми, помнят время, когда 100.000 долларов считались уже хорошим состоянием, даже в больших городах, а 10.000 давали независимое существование в небольших городах. В настоящее же время 100.000 считаются едва достаточными для того, чтобы окружить человека более или менее сносным комфортом, а десять тысяч так ничтожны, что стыдно и говорить о таком состоянии. Разве где-нибудь в глухой деревне янки польстятся на красавицу, имеющую приданое не крупнее последней цифры. Очень вероятно, что в течение следующего полустолетия частные богатства возрастут еще в большей пропорции, чем как они возросли за тот же период в прошедшем. В 30-х и 40-х годах следующего столетия, наверно, немало будет таких американских граждан, которые будут иметь богатства от 150 до 200.000.000 долларов, и при этом будут жаловаться, что не имеют больше.

Порешив в настоящий раз испытывать терпение читателей цифрами, я уже доведу свою тиранию до конца и заключу картину богатства наших заатлантических друзей общим обзором финансов страны. Эта страна, теперь утопающая в богатстве, еще недавно была на краю банкротства, именно в начале 60-х годов, когда междоусобная война истощила все ее ресурсы и заставила втянуться в миллиарды долга. По последнему официальному отчёту эта несчастная война стоила государству 6.189.929.908 долларов. Так дорого стоило государству освобождение негров! Если бы тут не примешивались политические страсти, то этой суммой не только бы можно было выкупить всех рабов по самой высокой цене, какую бы только могли потребовать алчные рабовладельцы, но можно бы купить целую Африку. Почти невозможно было предполагать, чтобы государство когда-либо могло разделаться с этой чудовищной цифрой. И, однако же эта сумма, за исключением остающегося национального долга, теперь уже сброшена со счетов долой, именно в количестве 4.275.000.000 долларов. Это составляет за минувшие девятнадцать лет по 225.000.000 военных издержек на год. Такие громадные издержки государства повели к бесконечному выпуску бумажных денег и к безумным спекуляторским предприятиям, за которыми в свою очередь неизбежно должен был последовать потрясающий кризис, финансовая паника и сопровождавшие ее бедность и разорение. 31-го августа 1865 года весь государственный долг был 2.756.431.571 доллар с ежегодным процентом в 150.977.696 долларов. Теперь, по прошествии 15-ти лет, всего долга остается 1.900.000.000 долларов, а собственно процентного долга 1.723.993.100 с ежегодным процентом в 79.633.981 доллар. Пятнадцать лет тому назад на каждом жителе Соединенных Штатов было государственного долга по 78 долларов 25 центов с ежегодным процентом в 4 доллара 29 центов. Никто не верил, чтобы страна когда-нибудь могла сбросить с себя это бремя, и все думали, что этот долг, подобно тому, как в Англии, будет вечным проклятием, переходящим от отцов к детям и дальнейшему потомству. И, однако же на каждого жителя теперь долга выпадает вдвое меньше против того, что было в 1865 году, а процентов на душу остается не более 1/3 из того, что было пятнадцать лет тому назад. В торговых оборотах с того времени произошла чудесная перемена. В течение 25 лет до минувшего пятилетия перевес ввоза над вывозом выражается цифрой 1.500.000.000 долларов, т. е. каждый год страна покупала за границей на 60.000.000 долларов более, чем продавала. В течение этой четверти столетия было только три года, когда вывоз превосходит ввоз, но средний перевес был не более как в 9.000.000. За последние же пять лет торговый баланс окончательно склонился в благоприятную сторону для наших друзей. Перевес вывоза над возом был за это время следующий: в 1876 году – 79.643.481 доллар; 1877 – 151.152.094; 1878 – 257.814.234; 1879 –264.661.666; за первую половину 1880 года 167.908.359 долларов. Всего за пять лет 921.179.828, или ежегодный средний баланс торговли в пользу страны 185.000.000 долларов.

Баланс торговли находится в обратном отношении с балансом золота и серебра. В течение 30-ти лет до последнего года был только один год, когда страна получила золота из-за границы более чем выслала. Это был исключительный год – при начале войны, именно 1861 год, когда ввоз золота и серебра превзошел вывоз на 16.548.531 доллар. Во все другие годы, исключая последний, перевес в вывозе драгоценных металлов ежегодно колебался от 4 до 90.000.000 долларов, или по среднему выводу 40.000.000 в год. В 1880, в последнем фискальном году, напротив, ввоз золота и серебра перевесил вывоз на 75.891.391, что составляет для страны выигрыш в ценных металлах на 80.592.832 доллара сравнительно с запрошлым годом, или выигрыш 115.000.000 долларов против среднего годичного баланса минувших тридцати лет. Если принять во внимание, что этот выигрыш совпал как раз с тем годом, когда бумажный доллар окончательно сравнялся с золотым, то предзнаменование этого выигрыша неизмеримо важнее всей его цифры. Это начало сильного прилива золота и серебра в страну, после долговременного отлива. Это значит, что у Старого Света расхудились карманы, и его золото неудержимым потоком польется в бездонный карман янки.

«Счастливым ярче светят звезды», – сказал какой-то малоизвестный поэт. Истина этого изречения в наше меркантильное время, пожалуй, будет больше понятна, если вместо «счастливым» сказать «богатым», и она, быть может, никогда не оправдывалась с такою полнотою, как и оправдалась в последние годы для утопающих в богатстве янки. Никогда еще на американском театральном горизонте не светило столько ярких звезд первой величины, сколько их светит теперь. В то время, как в России, по газетным известям, голод плачевно отразился на сцене, так что опера ходит с подвязанным горлом, а драма хромает на клюшках, американское богатство стянуло со всех концов мира такое множество первоклассных светил, что едва выдерживает их самое небо. Замечательна, в самом деле, притягательная сила золота для свободных служителей искусства. Они льнут к нему, как мухи к меду, а иногда и как мотыльки к огню. К последним можно причислить никого другого, как самого знаменитого творца музыки будущего –Вагнера. Он выкинул любопытную штуку. Прослышав, что янки большие любители музыки, а еще больше обладатели золота, он, в частном письме к бостонцу, предложил американцам купить себя у Европы в вечное владение. Именно он сделал такое предложение, что если американцы подпиской соберут миллион долларов и заплатят ему, то он согласен навечно переселиться в Америку, где он будет поставлять все свои оперы и посвятит свою дальнейшую жизнь и все будущее труды великой республике. Как ни заманчиво для честолюбивых янки такое предложение великого творца музыки будущего, но янки прежде всего практический народ, и прежде чем войти в окончательное соглашение, взвесили всесторонне условия и выгодность предложения и – к великому, наверно, огорчению для великого самопродавца – нашли предложение не совсем выгодным для себя. Они рассчитали, что Вагнер уже совсем пожилой человек, имеет 67 лет от роду и потому, по обыкновенному течению природы, не может жить или, по крайней мере, сохранять всю полноту сил своего творческого гения долее 75 лет. Таким образом, за миллион долларов он может служить Америке всего только восемь лет, так что каждый год пребывания его в Америке для янки стал бы обходиться в 125.000 долларов. По их меркантильному понятию это было бы дорогонько и они – о варвары! – отклонили великодушное предложение бескорыстного самопродавца. Ведь всего только один миллион, а притом самопродавец-то, быть может, понатужился бы пожить подольше.

Таким образом, творцу музыки будущего не пришлось взойти на американском горизонте. Зато тем грандиознее прокатилось по нему величайшее драматическое светило Европы, доблестная сокрушительница дипломатических орлов железного канцлера, чудесная воплотительница всех семи свободных искусств, полубожественная Сарра Бернар. Она прибыла в Нью-Йорк в конце октября прошлого года, со слезами простившись со своей la belle France, и вынеся бурный океанский переезд. Полубожественная Сарра ужасно страдала от качки, не могла кушать совсем и пробавлялась только запахом букетов, которые каждый день подносили ей офицеры корабля и пассажиры. Восторженность и радушие встречи со стороны янки скоро, однако же вознаградили ее за принесенные страдания. Ее встречали как царицу; нет, мало – как богиню. Несколько пароходов отправилось встречать ее в открытый океан и, при самой встрече корабля с драгоценным грузом, посыпались от разных депутаций речи, на которые Сарра едва успевала отвечать merci, merci, merci, – очаровательно показывая свои жемчужные зубки. Американцы –чрезвычайно увлекающийся народ, и комедия с Саррой Бернар была просто уморительна. Весь город недели две только и бредил Саррой. Этому, впрочем, весьма много содействовал ловкий антрепренер, который избрал полубожественную Сарру орудием своей спекуляции. Театры в Америке – простые торговые магазины, часто содержимые на акциях, и потому спекуляция «величайшими звездами» есть самое обыкновенное дело. Содержатель многих театров здесь и в других городах – Аббей, порешил «сделать» деньги на Сарре, и ангажировал ее на чрезвычайно дорогих условиях. Он ангажировал ее на сто спектаклей, с платою по тысяче долларов за каждый спектакль собственно ей, и по тысяче же долларов сопровождающей ее, избранной ею труппе, что составляет в общем счете 200.000 долларов за сто спектаклей, которые распределены были между Нью-Йорком и другими главнейшими городами страны. Заплатив такую громадную сумму, антрепренер принял всевозможные меры, какими только располагает мудрая наука спекуляция, для произведения возможно большего шума и грома своей дорогой полубогиней. Еще месяца за два до прибытия Сарры, он пустил в оборот громкие и красноречивые рекламы, раздавал по улицам фотографические карточки «царицы драмы», издал иллюстрированную биографию и перевод драм ее репертуара, в театре за каждым спектаклем раздавал иллюстрированную программу ее драм, переполненную анекдотами из жизни Сарры и факсимиле нескольких ее интимных писем , и в самые спектакли вплетал разные анекдоты из жизни Сарры. Все это было причиной того, что Сарра действительно завладела умами янки и, когда она прибыла наконец, то американцы бросались смотреть на нее как на какую-нибудь чудесную диковинку. Несмотря на удвоенную плату, билеты живо расхватаны были публикой, а в руках спекулянтов поднялись до чудовищной цифры. Американцы восхищались гениальностью ее исполнения тонких деталей классической драмы, но в общем находили ее ниже того, что обещала реклама. Зато гардероб ее своим богатством и разнообразием ослеплял завистливые очи американских леди. До какой степени велик и ценен ее гардероб, можно понять из того, что при провозе его чрез таможню пришлось заплатить 6.000 долларов пошлин. Кроме спектаклей, Сарра устраивала особые вечера, на которых показывала изумленной публике свое искусство в живописи, ваянии, скульптуре, и порешила собственными руками вылепить бюст знаменитого американского поэта Лонгфелло, к немалому удовольствию гениального старика, который, быть может, с своей стороны поэмой увековечит и без того бессмертную Сарру.

Американское хозяйство

Европа и Америка. – Пшеничная житница мира. – Хлебная спекуляция. – Стоимость производства. – Перевозка. – Земледельческие машины. –Хлебные и садовые плоды. – Скотоводство и мясная торговля. – Овцеводство. – Свиньи и их социальное положение. – Чему нам учиться у американцев.

Америка своим хлебным производством окончательно переполошила Европу. Сварливая, воинствующая старуха, потратившая последние десятки лет на безумства кровавых оргий и потерявшая свой здравый смысл на измышления усовершенствованных орудий самоистребления, теперь с ужасом начинает смотреть на свою юную соперницу, которая перековала мечи на плуги и с энергией пылкой юности отдалась мирному труду земледельца. Уже почти на краю банкротства старая Европа очнулась и обратилась к своему найденышу, выросшему и развившемуся в цветущую красавицу, прося ее наставить ее седую голову на ум-разум. Когда хлебный рынок мира заполнился американскою пшеницей, то за изучением хлебного производства Америки обратилась не только Россия, для которой в этом изучении чуть не гамлетовский вопрос, но и Англия, которая доселе относилась к своей «колонии» с истинно-лордским высокомерием. В позапрошлом году эти две, ни в чем не сходящиеся страны, как бы сговорились вместе и отправили в Соединенные Штаты агентов для исследования американского хлебного производства. Ввиду этого не излишен краткий очерк американского агрокультурного хозяйства.

Центр пшеничного производства Соединённых Штатов находится в бассейне рек Миссури и верховьев Миссисипи. Эту землю еще недавно занимал краснокожий человек, но теперь уже здесь грандиозно развернулась агрокультура, и кипит беспримерная земледельческая промышленность. Массы эмигрантов занимают эту землю, все дальше и дальше проникая к западу. Какую притягательную силу для них имеет эта земля, можно судить по их выражению: «если бы ад лежал между нами и западом, то мы перешагнули бы и его, чтобы только добраться до обетованной земли». Но эмигранты, в сущности, не обрабатыватели земли, они только ковырятели почвы. Когда девственная земля истощится и не останется ни акра жирных прерий, последующие поколения опять обратятся к востоку и возьмутся за рациональное хозяйство старого типа. Невероятно, однако же, чтобы столь деятельный и предприимчивый народ ограничился в своих операциях только поверхностью земли, когда непосредственно под нею в бассейне р. Миссури, с городом Канзасом в центре, кроются громадные залежи угля, далеко превосходящие подобные же залежи Пенсильвании и Мэриланда. Два великих горных хребта обрамляют эту территорию: Аллеганский, идущей параллельно с атлантическим берегом, и Скалистые горы, тянущиеся вдоль тихоокеанского берега. Пространство в 1.700 миль отделяет подошвы этих горных цепей в тех пунктах, где они пересекают пограничную линию Канады. К югу пространство суживается и нисходит до 750 миль. За исключением незначительной полосы, чрез которую на пространстве двухсот миль течет Красная река по направленно к озеру Виннепег, все это пространство орошается только одной большой рекой. Оно содержит в себе около восьмисот миллионов (800.000.000) акров земли, так что эта долина Миссисипи в четырнадцать раз больше всей Великобритании.

Главными хлебными продуктами здесь служат пшеница и маис. Последний производится более в южной части долины, а первая в северной и северо-западной частях, причем на севере производится весенняя пшеница, а на юге озимая, где только поля не заняты маисом. Замечательна особенность в урожае этих двух продуктов. Урожай пшеницы более зависит от погоды, а урожай маиса от обработки. Притом период, в который может производиться посев маиса, продолжителен, а время, в которое может производиться сбор его без боязни материального ущерба, измеряется целыми месяцами вплоть до зимы. Иное дело с пшеницей. Посев ее может ограничиваться только несколькими неделями весной или осенью, а жатва не может длиться более нескольких дней. Так как она менее зависит от обработки, чем от климата и погоды, то потому-то главным образом она и избирается для посева на новых землях. Это хлеб девственных прерий и вновь запаханных земель западных штатов. При всей своей капризности, пшеница всегда идет по высшим ценам, чем всякое другое зерно, и самая перевозка ее дает громадный источник для спекуляции. Тотчас по обмолоте зерна, оно свозится на станцию ближайшей железной дороги и слагается в местный элеватор. Здесь постоянно можно найти агента крупных хлеботорговцев, и он всегда готов купить по «биржевым ценам». О ценах справляются по газетам, которые в Америке, благодаря широкому употреблению телеграфных проволок, всегда и везде дают новости не позже вчерашних. За хлеб уплачивается наличными деньгами, и он спускается в элеватор для сортировки, веса и чистки, и с выдачей расписки отдается в распоряжение покупщика или будущих владетелей расписки. Когда приведена в известность стоимость производства и вес пшеницы, цена ее все-таки очень много зависит от спекуляции. Спекуляция на пшеницу в Америке легче и искушений для нее больше вследствие известного способа ее передачи из рук в руки. По сдаче пшеницы в какой-нибудь общественный магазин или элеватор и осмотр ее особым чиновником, назначенным для «сортировки» зерна, последний распределяет ее на классы 1, 2 или 3 – весом в 60 фунтов на бушель. Тогда собственнику выдается записка на известное количество бушелей пшеницы известного сорта, и по этой записке производится выдача пшеницы. Записка может пройти чрез несколько рук (причем каждый новый покупатель дает только маленькую сумму для обеспечения продавца от потери), и когда выдается пшеница, то в ней наверно не будет уже ни одного зерна из той, которая была сложена первоначально. Иногда бывает, что на месте выдачи пшеница дешевле, чем на месте производства.

Хотя вообще можно сказать, что если стоимость производства превосходит цену продукта, то производство должно прекратиться, но относительно Америки надо иметь в виду, что она имеет ежегодно возрастающий избыток в хлебе и мясе, которые она должна продавать по какой бы то ни было цене. Три четверти этого избытка ежегодно сбывается в Англию. Другие страны, кроме особенных годов голода, не нуждаются в американской пшенице и потому на ввоз ее налагают тяжелые пошлины. Поэтому какие бы низкие цены ни были в Англии, большая часть зерна и мяса, вывозимого из Соединенных Штатов, всегда будет направляться к ее берегам. А когда одновременно случится хороший урожай как в Старом, так и в Новом Свете, то цены могут пасть в бездну. Круглым числом можно определить стоимость обработки акра в 10 долларов, включая сюда расходы по отправке хлеба на шесть миль до местной железной дороги, склада или элеватора. Но эти данные не определяют стоимости производства бушеля пшеницы; тут первостепенное значение имеет урожай, который зависит от года. В продолжение целого ряда последних годов урожай пшеницы в Соединенных Штатах давал более 12 бушелей с акра. В 1879 году акр дал даже 13,1 бушеля. Замечено, что центр населения и промышленного заработка в Соединённых Штатах постоянно и быстро движется на запад; вследствие этого пшеничное производство имеет кочевой характер и идет в том же самом направлении. Фермеры считают его более выгодным, т. е. дешевым, когда оно ведется на девственной почве в некотором отдалении от пунктов потребления, чем в истощенных округах, с которых они переселяются, уступая место другому населению, нуждающемуся в производимом ими хлебе.

В отношении перевозки и фрахта между стоимостью перевозки от Чикаго до Нью-Йорка водой или по железным дорогам существует значительная разница, причем перевозка по железной дороге как раз вдвое дороже. Водяные пути закрыты льдом от ноября до апреля. При перевозке через океан употребляются парусные суда и пароходы; но разница между стоимостью их за последние пять лет была так незначительна, что нет надобности входить в ее рассмотрение.

Соображения о стоимости производства пшеницы в Америке в большинстве основываются в расчетах, взятых из практики громадных ферм, где земля обрабатывается при помощи лучших машин и при совершеннейшем экономическом хозяйстве. Другие цифры стоимости берутся из практики мелких фермеров. Но тут очень мало придается цены труду самого фермера и его семейства. Немногие имеют понятие о той упорной и неустанной работе, которая выпадает на долю даже зажиточных фермеров в Америке. Кроме, быть может, жатвы, ни один земледелец не тратит столько времени и силы в своей дневной работе. Готовность, с которою земледельцы в Америке берутся за машины, просто поразительна. Искусство и легкость, с которыми они работают, говорит в пользу совершенства машин, но еще более в пользу сметливости и развитости фермера. В Америке машины, сберегающие труд, даже на малых фермах составляют абсолютную необходимость. Притом приобретение машин поощряется еще и тем, что земледелец всегда может покупать их в долг и с рассрочкой платежа. По своей конструкции машины, употребляемые на фермах, очень хороши, чрезвычайно легки и сподручны. Иногда слышатся отзывы о непрочности американских земледельческих орудий, но в этом виновато скорее неуменье европейских земледельцев обращаться с ними. Американские машины по своему совершенству гораздо выше английских. Они легче, изящнее и лучше.

Когда естественное плодородие девственной почвы истощится или производительная сила земли оскудеет и явится нужда прибегнуть к перемене посевов для восстановления ее производительности, то расходы по производству пшеницы в этих западных прериях и бассейне великой реки несомненно возрастут. Что это истощение при непрерывном пшеничном производстве, сопровождаемом сжиганием соломы, должно настать со временем – это несомненно. Но оно настанет еще не вдруг. Громадные растительные залежи, накоплявшиеся веками, и массы всевозможной травы, сжигаемой и гниющей на прериях, не могут быть истощены в несколько лет. Притом, когда пшеница начинает показывать слабость роста, то простая перемена засева поля «индейским хлебом», по-видимому, достаточна для восстановления плодородия земли. В северных широтах, где индейский хлеб или маис не может расти, для подобной же цели достаточно одногоднего посева клевера. Но оскудевшая производительность земли в некоторых восточных штатах и необходимость удобрения ее в других – ясно показывают, что как бы ни было велико плодородие девственной земли, она все-таки не неистощима.

Непосредственно за пшеницей по важности в американском хозяйстве следует кукуруза или так называемое индейское зерно, –маис. Кукуруза медленно, но постоянно отодвигает пшеницу к северу и теперь занимает всю обширную площадь от Мексиканского залива до берегов великих озер. Стоимость производства ее определяется в 5 1/2 долларов с акра, дающего обыкновенно до 40 бушелей. Кукуруза служит удобным зерном для восстановления производительной силы земли. Земля покоится, очищается и насыщается от ее произрастания. Притом это чрезвычайно надежный хлеб. Пшеница капризна и урожай ее постоянно колеблется. Из 18 последних жатв в штате Огайо только шесть дали полные сборы, некоторые сильно страдали от засухи; но кукуруза за все это время давала удовлетворительный урожай, в среднем выводе 35 бушелей с акра. Годичное производство ее за последнее время возросло в громадной прогрессии. В 1868 году ею засеяно было около 35.000.000 акров, а в 1878 году уже 51.500.000, но денежная стоимость ее постоянно понижалась. Этот увеличившийся избыток ее и дешевизна сделали ее предметом важной заграничной торговли, так что, по меньшей мере, 6 процентов ее идет за границу. Недавно она, как известно, попыталась проникнуть даже в Россию. В Америке она имеет большое употребление. Она прежде всего идет на выкормку скота и свиней. Бушель кукурузы в 25 центов, отданный свиньям, возвращает уже 30 центов, если откормленная ею свинья продается даже по такой низкой цене, как три цента за фунт живого веса. Кроме того, запрос на нее велик и, собственно, для человеческого питания. Американцы любят ее и она подается к столу во всевозможных видах и формах. В качестве послеобеденного десерта янки едят вареные початки, намазывая их маслом и посыпая перцем. Очень большое количество ее перерабатывается в спирт и вывозится за границу. Ячмень мало производится в Америке, и зерна его нечисты, худы и неправильны, но зато овес постоянно увеличивается в производстве. В 1874 году его было произведено 11.000.000 бушелей, а в 1878 году уже более 13.000.000.

Довольно важную отрасль в сельском хозяйстве составляет картофель, хотя в общем производство его не особенно быстро возрастает. В 1874 году его было произведено 1.333.333 бушеля, а в 1878 году только 1.750.000. Нью-Йоркский штат поставляет ^l_/3 этого количества. Качество его вообще хорошо, за исключением юго-западных штатов. Общий урожай его не особенно велик, и оценивается в 88 бушелей на акр, 60 фунтов на бушель. В Америке существует два рода картофеля – обыкновенный, известный в России, и сладкий картофель. Последний американцы любят едва ли не более первого, но для европейца он приторный, имеет вкус обыкновенного картофеля, вываренного в патоке.

Американские фермы производят громадное количество плодов всякого сорта, и вообще каждая ферма извне представляет нечто вроде сада. Каждую весну на пространстве от Делаварского залива до между океанской полосы северо-запада цветет более 5.000.000 персиковых дерев. В средних штатах и Новой Англии сотни семейств получают значительный доход от сбора и продажи диких ягод – клубники, малины, земляники, черники, ежевики и множества других, в избытке растущих по полям и лесам и по окраинам фермерских загородей. Эти мелкие плоды в большинстве потребляются туземным населением. Палисадники с грушами и персиками разбросаны повсюду. Даже кладбища усажены грушевыми и персиковыми деревьями, где они и служат для свободного и дарового употребления американцев, любящих справлять тризны по своим предкам. Целые поля засеяны подсолнечниками, причем стволы их часто поднимаются выше 11-ти футов и самые диски бывают более 13-ти дюймов в поперечнике. Виноград в избытке родится в Калифорнии, хотя своим качеством далеко уступает нашему крымскому. Выделываемые из него вина и особенно так любимое здесь «калифорнийское шампанское», по мнению американцев, ничуть не хуже французских, но европейские знатоки вин только подсмеиваются над ними. Арбузы и дыни производятся в громадном количестве и в некоторых штатах, особенно в Георгии, превосходного качества. Георгийские арбузы имеют продолговатую форму и часто так велики, что не под силу поднять. Но самым крупным предметом садоводства служат яблоки. Более чем 2.000.000 акров земли засажены яблонями, и в течение последних восьми лет разведение яблок быстро возрастало. Вместе с персиками яблоки тут, что называется, нипочем, и доступны для всех классов народа. В Нью-Джерси, Делаваре и Мэриланде много таких садов, в которых считается по 10.000, 20.000 и 30.000 дерев.