Пляска Бледных

Многие студенты и подростки замечали Яну, интересовались ею, хотели следовать за ней. Почему так происходит, сама девушка слабо понимала. Всё, что она делала — искала человека, которому плохо, и приходила к нему. А дальше — вся тьма, что таилась в его душе, выходила наружу, освобождалась, завлекая в мир собственных чар и фантазий. Так уж вышло, что её Пыльный город — он живой, настоящий. И он существовал в сердцах других. Всякий, кто дал приют мраку в своей душе, способен был ощутить его дыхание, мог ответить на его зов, искать — и найти, открыть его для себя. Благая Смерть просто помогала им в этом, указывает им путь, как в своё время — указали ей самой.

Скучающая Принцесса и Сестра Францисса.

Яна давно не встречалась с этими женщинами. Они как будто пропали, ушли со сцены, наблюдали за спектаклем, который разворачивался перед ними на улицах Харькова, со своего чинного места верховных. Предполагала ли сама Яна когда-нибудь, что станет главной героиней подобного действа — едва ли. Вообще, просто удивительное чудо, что она ещё жива: ведь вся её прошлая жизнь говорила об обратном.

Не встреть она Принцессу снова, сейчас торчала бы на своей квартире под маркой с бутылкой пива и ждала с работы пьяного мужа, который по стандартному, хорошо отрепетированному сценарию сначала избил бы, а потом трахнул её, да так и лёг спать. И едва ли Яна видела для себя лучшей жизни, чем та, что у неё есть сейчас. Пускай у неё нет никаких перспектив на будущее, зато — прекрасное настоящее, в котором счастлива и она, и её Клаус, и, что так же немаловажно — души, которых они нашли, которые к ним идут. И которые будут идти. В век застоя и поклонения усопшим идолам только мёртвая может стать королевой: живому здесь просто не рады, живого здесь не узнают.

А мёртвое — оно родное всегда, потому что хорошо знакомое, потому что испытано временем и манит своей красотой, своей незыблемостью.

Трамвай остановился у большой лестницы подле парка Площади конституции — и ей туда, вверх по улице и дальше, к мосту у набережной, что близ Красношкольной. Это не так далеко, как кажется, всего двадцать минут ходу. Душа, что воззвала к ней, сейчас не близко, но так же спешит навстречу. Ему страшно, он совсем растерялся, не в силах отличить настоящее от иллюзорного, затерялся в собственных страхах и снах, едва ли ведает, что творит. Последний крик о помощи был слишком сильным, чтобы его слабое сознание могло справиться с ним, и теперь все те звери, что таились в уголках его души, взяли верх, сами вели его к своей цели, и Благая Смерть слышала этот пронзительный, дикий вой, зов уставшего одинокого сердца.

Спустившись на Московский проспект, она шла по тротуару, отдаваясь волнующему чувству предстоящей встречи. Кто этот мальчик? Почему ему так плохо? Откуда он, чем отличается от остальных, таких же потерянных, которых в Харькове — добрая половина молодёжи. Пьёт или курит? Сидит на шее у мамы и задротит, или предпочитает дешёвое чтиво видяшкам из Сети? Какую музыку слушает и чем увлекается? Есть ли у него девочка?

Так забавно. Яна улыбалась собственным мыслям — сама, как влюблённая школьница, которую пригласили на свидание Вконтакте. Ещё ничего не знает — а уже интересуется, уже взволнована.

А вот и мост через реку, и набережная, и статуя всадника у моста — ей туда, вдоль трамвайных путей и проезжей части. Он найдёт её здесь. Остановившись, она смотрела на водную гладь. Зажмурилась, вспоминая Пыльный город. Там — такая же улица с такой же набережной. Здесь впервые она увидела настоящую себя, в чарах ночи под тихие мелодии старого скрипача — вечного спутника, такого же одинокого призрака. Быть может, этот мальчик и есть тот самый скрипач? Кто знает, только время покажет.

Закрыв глаза, Благая Смерть облокотилась на перекладину, подставив бледное лицо лучам солнца, купаясь в его сиянии, отдаваясь лёгкому ветру и шуму мчащих мимо машин, радуясь стуку колёс трамваев, что звучал в унисон с её сердцем.

Дернулась. Что-то треснуло внутри, треснуло тихим звоном, надломилось, укололо, заставив прийти в себя.

Устремив взгляд вдоль улицы, она увидела одинокого юношу. Волосы до плеч, простая поношенная рубашка, светлые брюки. Он шёл, шарахаясь от всего, шёл неуверенно и удивлённо, то и дело оглядываясь. Каждый шаг будто утопает в земле, проверяя почву. Руки немного вытянуты перед собой, он словно держится за воздух, осязает пространство. Так ведут себя под маркой — видать, очередной кислотник. Люди его почти не замечают, а если видят — молча обходят стороной, пожимая плечами, только оглядываются нервно. Да, это определённо он.

Закинув ногу за ногу, Благая Смерть, улыбаясь, наблюдала за ним.

Тот поднял растерянный размытый взгляд — увидел, заметил, узнал, — и заспешил к ней. Шаг стал более твёрдым, уверенным: он тоже вот так искал её, бежал по наитию, следуя пока неведомому влечению — и вот, наконец, пришёл к своей цели.

Пересёк дорогу, пошатываясь, едва не угодив под машину, споткнулся.

Взялся за столб светофора, чтоб отдышаться, закрыл глаза, приходя в себя.

Побежал снова, протягивая к ней руки.

Яна кивнула ему, давая знак, что он не ошибся — и тот улыбнулся.

Так и встретились, на мосту, под палящим солнцем жаркого лета, Благая Смерть и потерянный мальчик. Сам — немногим ниже неё, совсем худой, слабый, едва дышит. Боится поднять взгляд.

Женщина улыбнулась, покачала головой, взяла его за руку.