Хорошая любовь, как и правильная мистика, бывает по-немецки, и Клаус это усвоил ещё с детства. Сейчас, будучи отставным младшим офицером украинской армии, он вернулся домой и с честью носил форму, доставшуюся ему ещё от деда, даром, что тот был одним из героев РОА: культура Рейха тесно въелась сознание молодого солдата, равно как и быт советов. Между ними он, честно говоря, видел мало отличий, а те, что были — касались исключительно методов достижения полного подчинения граждан воле правящей партии. После событий на территории АТО на гражданке тяжело обживаться, особенно, когда ты едешь туда совсем молодым-зелёным без гроша за душой и с тумаками под рёбрами. Не сойдись он с Яной, вообще неизвестно, что было бы дальше.
Стоял летний вечер. Клаус, Лекс, Дима, Малеус, его друг Арман и ещё пара знакомых сидели на вписке и курили кальян. Утро в родном Замке, вечер на квартире у друга — это та самая свобода, которую искали все. Яна подтянется вскоре, сейчас всё ещё где-то в Харькове. Знала, что именно здесь её ждут.
За окном как обычно слышался монотонный стук трамвайных колёс, смешанный с колоколами к ночной мессе.
Клаусу нравилось с молодёжью — они открыты, честны перед собой.
Лекс сидел за ноутбуком, заправлял музыкой.
В какой-то момент все обернулись: из динамиков донёсся рык мотора, и следом — бодрая барабанная дробь под электруху.
Полуголый Арман, сидевший на кресле, откинулся, рассмеявшись, затягиваясь от трубки — и выпустил густой клуб яблочного дыма с первыми же словами:
«
Удобно, когда у всей компании более-менее совпадают музыкальные вкусы. Сам Клаус тоже усмехнулся, кивнул.
Малеус закрыл лицо рукой, покачав головой.
Лекс разлёгся на диване, смотря в затуманенный и тёмный от копоти потолок, пуская ввысь струйки красного «More», моря чёрных мотыльков:
«
Исполнителя знали не все, большей частью — сам юноша, поставивший песню. Остальные же знали стихи, рождённые ещё до основания коллектива исполнителей.
«
— Наша родина — СССР! — хором, смеясь отвечали ему парни.
Это по-настоящему забавно, — думал Клаус, принимая трубку кальяна и смотря на товарищей.
Все, кто собрались — торчки, кислотники, говнари, гаражные готы, — все сходятся на вышесказанной мысли. Никто не спорит с тем, что именно постсоветское пространство, чей железный занавес был сломлен, дало им рождение. Поистине уникальный феномен. Новая страна не принесла ничего, чем может гордиться молодёжь, а вот семьи, родители — да целое поколение, выросшее в том мире, возвело покойные идолы в абсолют, продолжая поклонение им даже там, где их нет — и уже не будет. Большая часть собравшихся здесь даже никогда не была в этой стране — не успели по факту рождения, а те, кто застали, видели или сам распад, или загнивающий труп, настолько отчаянно сражавшийся с дефицитом, что даже не смог раздобыть себе гроб, упокоившись в сердцах людей и в воздухе теперь разрозненных стран.
Клаус поднялся, разминая спину, медленно прошёл к окну, выгнулся, опираясь об подоконник, вдыхая свежий ночной воздух. Взял вино с комода, плеснул себе в бокал, сделал небольшой глоток, смотря во мрак города.
Рассуждения об анархии, возрождении коммунизма, или приверженность новому капиталистическому строю — всё это глупости, пустые слова до тех пор, пока они не станут настоящей идеей, столь же сильной, как та, что уже была озвучена. Пинать тело покойника и тем самым копать могилу новому миру или пытаться сделать что-то для себя — какой в этом смысл, если всегда, во все времена найдутся те, кто выберут альтернативу — неважно чему. Альтернативу жизни с собственным пониманием свободы. В этом плане всё именно так: каждый пытается создать своё собственное государство, в рамках своих друзей, своей общины. Свою собственную родину со своими идеалами. И в этом смысле — да, путь на родину — это война, и каждый шаг — это выигранный бой.
Он сражался на стороне «Незалежной» против русских агрессоров — а толку-то, если во главе собственной страны стоит такое же лживое правительство, не способное предоставить ничего нового? Ничем оно не лучше уже давно отошедшей Директории, которая в эпоху гражданской войны сто лет назад решила пустить на свои земли немцев, пытаясь исправить ситуацию, продавшись захватчику. А народ — что народ, ему только и остаётся, что своя хата, своя семья, своя земля — отстаивай, как хочешь, борись, чем можешь. Всё, чему он научился за сто лет: революция в целом — это плохо, а сам факт восстания — это шумно и весело.
ebooksa