Нет, нет, нет, мне не кажется. А если и кажется, то пусть хотя бы во сне, в сводящей с ума темноте меня кто-то найдёт. И пусть даже это будет смерть».
Лика сжала зубы. Левая рука, онемевшая от неподвижности, отказывалась повиноваться.
«Давай же, давай, надо нащупать что-нибудь, хоть что-нибудь!»
Шаги удалялись, голос рассеивался в пустоте. А потом Лика, почти сорвав ногти, выцарапала камешек и оттолкнула.
Обломок покатился, оставив за собой спасительный шелестящий звук, будто змея проползла в траве.
Шаги прекратились. Лика вслушивалась в болезненную тишину. Показалось, что за эти крошечные мгновения она успела умереть. И воскресла, когда услышала:
– Лика?!
Тяжёлое дыхание раздалось совсем рядом, в каком-то шаге. Мелкие камушки сыпались, будто их разгребали руками. Лика вся потянулась навстречу, и вот наконец Шор нашёл её, схватил, ощупал ладонь, будто не поверив, подхватил под локоть и подтянул выше, сбросив камни со спины.
– Я нашёл тебя, я нашёл тебя, я здесь, Лика, я нашёл.
Он прижимался лбом к её лбу и всё шептал, а Лика плакала, не в силах ответить, и только ловила его тепло.
Шор вытащил её и усадил к себе на колени. Она почувствовала, как его пальцы прижались к её шее и вздрогнули, когда нащупали упрямое, живое биение. Шор с содроганием и облегчением выдохнул. Он баюкал Лику, качаясь вперёд и назад, и всё повторял:
– Я здесь, я нашёл тебя! Ответь мне, пожалуйста, отзовись, Лика! Лика… Лика… Здесь так темно, Лика! Я искал тебя. Искал так долго! Эта пещера… Здесь столько выходов… Я не знал, как далеко нас унесло друг от друга. Но я нашёл, прости, что так долго, прости. Прости, что тебе пришлось пережить всё это. Прости, я не знаю, как отсюда выбраться, я не знаю, куда идти. Очнись, пожалуйста. Пожалуйста. Ты была права насчёт шкатулки, а я трусил! Если бы я использовал её раньше, если бы… Если бы я не запугал тебя, если бы ты не побоялась сказать мне… что ты бесценная… Прости меня.
– Прощаю.
Шор вздрогнул, не поверив, повёл ладонью по щеке Лики, зарылся в её волосы и заплакал.
Она с трудом сжала пальцы на его руке. От неподвижности мышцы сводило колючими судорогами. Боль – такая тягучая и ноющая – не давала потерять сознание.
– Шор, – голос резал горло, как ножом, – мы ведь не выберемся… отсюда… без света… как мне достать мою шкатулку?
Парень кивнул, словно признав что-то, и глухо заговорил:
– Руки не нужны. Понимаешь? Мы учимся доставать шкатулку одним способом с детства, и со временем это становится рефлексом. А если пытаться иначе, то ничего не выходит. Как читать сверху вниз или писать не той рукой. Но шкатулку мы достаём не движением, а желанием, не усилием тела, а мыслью. Верим в то, что она появится, когда мы этого захотим. Я знаю, я долго учился у бесценного, я…
– Я верю тебе. Я попробую.
Лика закрыла глаза. Она до сих пор ощущала присутствие шкатулки, незримое, но реальное. Неотъемлемое. Только смерть отрежет шкатулку от владельца. Только забвение заставит её исчезнуть из мира в пустоту.