И тут стало действительно страшно. Сложно было поверить, но всю дорогу наверх и в голову не пришло задуматься о том, насколько высоко они забрались. А теперь, когда достигли вершины, пустота внизу стала какой-то объёмной и пугающей. Лика вцепилась в жилу всеми силами. Ни вперёд, ни назад она двинуться не могла.
– Лика? – окликнул её Шор.
– Я не могу, Шор! Я упаду, я сорвусь!
Мышцы одеревенели, руки налились тяжестью и болью. Жила дрогнула, прогнулась и затрещала. Шор выругался.
– Лика! Ты сможешь! Ты делала это уже сто раз, ты…
Лика завыла сквозь зубы, почувствовав бездну за спиной.
– Лика, просто двигайся на мой голос. Закрой глаза, если страшно, но двигайся, нельзя оставаться на месте. Ничего не бойся! Вот увидишь, стоит начать, и ты будешь уже на этой стороне. Давай… давай я расскажу тебе о своих путешествиях, а? Давай? Я родился на Эльре.
Лика зажмурилась. Голос Шора едва пробивался сквозь шум её дыхания.
– Мою маму зовут Пирра. Она служила при рейне Аре и принцессе Хасандре. В восемь лет меня отдали под покровительство бесценного – моего дяди. Его звали Даур. Ты слышала о нём?
Лика, не разжав губ, промычала что-то отрицательное. Задержав дыхание, она перехватила жилу поудобнее и подтянулась на полшажка вперёд. И ещё немного вперёд, и ещё разок.
– Мы с ним объездили половину островов и все ветви, побывали у Северной реки и даже в Крапчатых землях. Ещё немного! Крапчатники тебе бы не понравились. Их земли далеко отсюда, на востоке. Не хотел бы я ещё раз там оказаться. Как выберемся, пойдём под седьмую ветвь. Мир науки и техники… Вот так, я держу тебя.
Шор одним движением поднял Лику и усадил к себе на колени. Её трясло от страха.
– Ну, чего ты испугалась? Видишь, добрались.
– Не знаю, – сказала Лика, постаравшись унять дрожь. – Как будто пути назад уже не будет. И мы не сделали что-то очень важное.
– Давай ты достанешь шкатулку, и мы оглядимся, как ты и хотела.
Лика кивнула и призвала шкатулку.
Свет показал им верхушку брюха. Отвесные стены, без единой щели, были облеплены серыми наростами. Они свисали гроздьями. Лика, поглядев на эти образования, почему-то вспомнила вишнёвые деревья в семейном саду.
Глотка с отравленной водой была прозрачной и гладкой, как сосулька. Подняться по ней не стоило и пытаться. Зато стало видно то, что раньше скрывала темнота: из тела чудовища выходила широкая забитая солью трубка, которая шла под наклоном к стене пещеры.
Шор опомнился первым.
– Лика, можешь считать меня спятившим, но, кажется, так тварь дышит. Это пищевод, а там, в храме, рот, – он махнул рукой на голубую глотку, – а эта штука похожа на трахею или воронку, как у песчаного моллюска или осьминога. Когда здесь было море, по ней наверняка текла вода к жабрам где-то у него внутри, рядом с сердцем… Кстати, дай посмотреть на крышку шкатулки, – Шор взглянул на цифры и кивнул. – Сейчас опять трясти будет, переждём.