Билли засмеялась.
– Слышали бы вы, что сказал дядя Уильям! Впрочем, забудьте. Мы обнаружили ошибку до того, как стало слишком поздно, и теперь все хорошо, даже у Сирила и Мари. Вы когда-нибудь видели другую пару, столь же блаженно счастливую? Бертрам утверждает, что из комнат Сирила уже три недели не доносилось ни звука заупокойной мессы и что, если бы он все-таки сыграл что-нибудь, это был бы обычный регтайм!
– Музыка! Святые угодники! Билли, я чуть не забыла, зачем пришла! – воскликнула тетя Ханна, обшаривая складки платья в поисках письма, упавшего у нее с колен. – Мне пришла весточка от моей племянницы. Она собирается изучать музыку в Бостоне.
– Племянница?
– Ну не совсем, сама знаешь. Она зовет меня «тетей», точь-в-точь как ты и мальчики Хеншоу. Но мы в самом деле связаны узами родства, поскольку мы с ее матерью кузины. А с семейством Хеншоу мой муж состоял в отдаленном родстве.
– Как ее зовут?
– Мэри Джейн Аркрайт. Куда запропастилось это письмо?
– Вот оно, на полу, – ответила Билли. – Вы хотели прочитать его мне? – спросила она, поднимая письмо с пола.
– Да, если ты не против.
– Я с удовольствием послушала бы.
– Тогда я прочту. Оно меня обеспокоило. Я думала, что вся семья понимает, что я теперь живу не одна, а с тобой. Я уверена, что очень давно писала им об этом. Но судя по этому письму, они этого так и не поняли. По крайней мере, эта девушка.
– Сколько ей лет?
– Не знаю, но она должна быть уже взрослой, раз собирается совсем одна в Бостон учиться музыке… точнее, пению.
– Вы ее не помните?
Тетя Ханна нахмурилась и замерла, наполовину вынув письмо из конверта.
– Нет, но в этом нет ничего удивительного. Они живут на Западе. Я не видела никого из них уже много лет. Знаю, что у них несколько детей, и я наверняка слышала их имена. У них точно есть старший мальчик, который поет, и девочка, которая, кажется, рисует, но вот Мэри Джейн я не помню.
– Ну и ладно! Дадим слово самой Мэри Джейн? – предложила Билли, оперлась подбородком о розовую ладошку и приготовилась слушать.
– Хорошо, – вздохнула тетя Ханна, открыла письмо и принялась читать:
«Дорогая тетя Ханна! Я хочу сказать вам, что приезжаю в Бостон учиться пению в Гранд-опера и планирую повидать вас. Вы не возражаете? Вчера в разговоре с другом прозвучало, что я подумываю написать тете Ханне и попросить у нее приюта, и друг спросил: «Почему бы тебе этого не сделать, Мэри Джейн?» Но, конечно, я не думаю, что так можно поступить. Но мне будет одиноко, тетя Ханна, и я надеюсь навещать вас время от времени. Я собираюсь приехать на следующей неделе, потому что я уже в Нью-Йорке, как можно судить по адресу. Надеюсь на скорую встречу.
С любовью от всей семьи,