Смысл его слов был очевиден. Алиса быстро посмотрела на него. Она хотела возразить, но тут ей пришла в голову мысль, что у нее появился отличный способ доказать этому мужчине, что она отнюдь не нуждается в его заботе и сочувствии. Она не стала подтверждать сказанное им, но не стала и возражать – пока.
– Глупости! – засмеялась она, надеясь, что предательская краска на щеках ее не выдаст, и предложила: – Давайте споем несколько дуэтов.
Аркрайт, поняв внезапную смену с ее стороны именно так, как она надеялась, последовал за ней к пианино, скрепя сердце.
– «В полях, под снегом и дождем» [22], – запел он через несколько мгновений.
«Теперь я не могу ей признаться. Теперь я знаю, что она любит Калдервелла, – мрачно думал он, – ничего хорошего из этого не выйдет, и она только расстроится, отвергнув меня».
– «В полях, под снегом и дождем», – вторил ему альт Алисы, низкий и чистый.
«Теперь-то он не будет меня избегать, чтобы меня же спасти!» – думала Алиса радостно.
Глава XXI
Настает очередь Билли задавать вопросы
Несколько дней Аркрайт не заходил к Алисе Грегори, потому что не хотел ее видеть. Он устало твердил себе, что она не поможет ему побороть эту тигровую шкуру на его пути. Само ее присутствие лишало его воли к борьбе.
Поэтому он держался подальше от Приложения до дня, предшествующего его отплытию в Германию. Тогда он пришел попрощаться.
Раздосадованный своей глупостью и неспособностью понять собственное сердце, а также убежденный, что Алиса и Калдервелл влюблены друг в друга, он не видел для себя другого выхода: поступить как человек чести, уступить дорогу своему счастливому сопернику и не позволить никакой тени омрачить счастье девушки, которую он любил.
Но придерживаться прежнего веселого откровенного тона во время последней встречи было невозможно, поэтому Алиса снова преисполнилась подозрений – подозрений, которые делались только сильнее во время его очередного длительного отсутствия. Понятно, что эта встреча не обрадовала и не успокоила ни одного из них.
Аркрайт был мрачен, нервничал, а временами казался преувеличенно веселым. Алиса нервничала и пыталась быть веселой все время. Они попрощались, и Аркрайт ушел. Он уплыл на следующее утро, и Алиса приготовилась к лету, наполненному учебой и тяжелой работой.
Десятого сентября вернулась Билли – загорелая, круглощекая и радостная. Она объявила, что великолепно провела время и не может представить себе ничего прекраснее этой поездки, которую они с Бертрамом совершили только вдвоем. На заботливые расспросы тети Ханны она заявила, что совершенно отдохнула и прекрасно себя чувствует. При этом в глазах ее был какой-то невысказанный вопрос, который тете Ханне не понравился, но та ничего спрашивать не стала.
Одним из первых друзей, с которым Билли повстречалась после возвращения, оказался Хью Калдервелл.
Бертрама не было дома, когда пришел Калдервелл, так что первые полчаса Билли развлекала его одна. Ее это не огорчило, поскольку она смогла задать Калдервеллу несколько вопросов об Алисе Грегори, что давно уже собиралась сделать при первой же возможности.
– Немедленно расскажите мне все и обо всех! – начала она издалека, настроившись на интересный разговор.
– Спасибо, у меня все хорошо, и я провел довольно приемлемое лето, если не считать жары, бесконечных насекомых, нескольких серьезных разочарований и нарыва на пальце, – ответил он невозмутимо, – я один раз был в Ревере, один раз в цирке, три раза на пляже Нантаскет и, пожалуй, раз десять в синематографе. Еще я… но, возможно, на самом деле вы хотели спросить о ком-то другом? – спросил он, глядя на хозяйку дома вежливо, но без улыбки.
– Что вы, как можно? – улыбнулась Билли. – Хью, я всегда знала, что вы довольно высокого мнения о себе, но не думала, что вы считаете себя «всеми». Продолжайте, мне очень интересно.