– Балета ведь нет больше.
– Да, точно.
Он налил себе рюмку.
Надя испугалась:
– Что случилось?
Папа одним махом осушил рюмку и закусил селедкой.
– Кровотечение снова открылось. Я заезжал, думал, выпишут, а к ней даже не пускают. Врачи пока думают.
– О чем думают?
Папа как будто не слышал ее вопрос.
– Не надо было снова! – Он сжал губы и кулаки.
Надя постаралась дышать глубоко, только бы не расплакаться.
– И что будет? Что врачи говорят?
Папа снова не отвечал, смотрел прямо на стол.
Надя заплакала:
– Пап-пап! Что будет? Что будет, папа?
Он закрыл глаза, потом резко поднялся, подошел к Наде, обнял ее, поцеловал в макушку. Надя плакала, но в папиных объятиях потихоньку успокоилась.
Вечер они провели вместе. Ни одному из них не хотелось в одиночестве сидеть в своей комнате. Без мамы квартира стала какой-то нелюдимой, холодной, как музей. Папа работал в своем кабинете, а Надя лежала на диване рядом и читала ему вслух «Гордость и предубеждение». В смысл никто из них не вникал, но на душе становилось чуть легче.
Утром Паша первым делом подошел к Надиной парте и сказал:
– Дима очень просил еще раз извиниться перед тобой. – Он осекся. Надины глаза были очень грустными. – Ты как? Нормально? Из-за его вчерашних слов расстроилась?
Надя покачала головой: