Убийства в Белом Монастыре

22
18
20
22
24
26
28
30

Она снова заговорила:

– Они знают, кто это сделал?

– Нет. Но считают, что это тот, кто был в доме.

– Ну да, разумеется. Тот же человек, что шел по галерее вчера ночью.

Он снова присел на подоконник, но озвучивать громкие и пустые обещания помочь не хотелось – зачем? Ощущения были сложные и запутанные, но необъяснимо сильные. Наверняка она это заметила, потому что вдруг сказала:

– Спасибо. Вы даже не представляете, как я вам благодарна. – (Спокойная улыбка.) – Многие думают, что я могу позаботиться о себе сама, и это так. Но это напугало меня почти так же сильно, как… Да, вчера ночью в галерее кто-то был, он там расхаживал и что-то искал – не знаю, что именно. Это едва не свело бедную Луизу с ума, и ей, скорее всего, понадобится врач. Кто бы там ни был, он взял ее за руку в темноте, а потом оттолкнул ее.

– Не думаете, что ей могло это показаться?..

– На ней была кровь.

– Когда это все случилось?

Она помотала головой:

– Не помню точно. Думаю, было около четырех, я потом смотрела на часы. Комната, из которой я выходила, когда мы с вами столкнулись, – моя. Что-то разбудило меня, сама не знаю что. Я услышала, как кто-то возится у моей двери и трогает ручку. Ну, как большая собака. Наверно, я думаю про собак, потому что Буря так много лаяла вечером, а утром она завыла.

В общем, кто-то был у моей двери. Потом будто что-то упало и кто-то побежал. Я не смела пошевелиться, пока не раздался голос Джервиса Уилларда. Он услышал какой-то шум, выбежал в коридор и включил свет, чтобы посмотреть. Когда я открыла дверь, у него на руках была бесчувственная Луиза.

– И куда ее понесло в четыре часа ночи? – спросил Беннет.

– Не знаю. С тех пор она несколько не в себе. Думаю, она шла ко мне, она всю ночь не спала и была уже в истерике. Видимо, выйдя из своей комнаты, она не нашла выключателя, заблудилась и перепугалась еще больше, потому что не могла понять, где находится. И все твердила: «Свет, свет!» – Катарина Бохун смотрела прямо перед собой, стиснув лежавшие на коленях руки. – Вы когда-нибудь испытывали сильный страх, думая, что заблудились в темноте? У меня такое случалось – во сне, и не раз.

Он вдруг подался вперед, взял ее за плечи и сказал:

– Очень люблю истории с привидениями и всякие ужасы. Вот поэтому-то в жизни ни с чем по-настоящему жутким и не сталкивался. Но вам не нужно бояться чертовых теней и прочей ерунды, слышите? Вам и так хватило с лихвой.

– Бога ради…

– Вам надо покинуть этот треклятый дом с кувшинами горячей воды, кривыми зеркалами и молью траченными призраками. Отправляйтесь в Лондон или Париж, лучше в Париж, вдохните полной грудью и расслабьтесь. Пройдитесь по лавкам портных, поживите в шикарных отелях, послушайте джаз, закрутите головокружительный роман, напейтесь в каждом баре на площади Клиши, посмотрите на китайские фонарики на озере Буа, потанцуйте в Шато-де-Мадрид в модном платье, вдохните аромат роскошных блюд и полюбуйтесь на цвет бургундского вина в каком-нибудь безумно дорогом ресторане. Погуляйте среди каштановых деревьев, зацветающих весной на Елисейских Полях, попробуйте луковый суп на рынке у реки, когда едва рассвело, вам нужно…

Беннет забыл о дипломатии. Он встал, размахивая рукой. Но вот воздушный шар его фантазий лопнул, и он понял, что выглядит полным идиотом. Он снова вернулся в мрачную комнату с окнами, выходящими на снег. Его удивило выражение лица Катарины Бохун. Она подняла глаза.

– Вы… вы чертов янки! – произнесла она со злостью и облегчением, от которых дрожал голос. Потом невесело засмеялась, – казалось, ей трудно остановиться.