– Почти, – кивнул я, рассуждая, стоит ли идти на завтрак. Идея до обеда оставаться голодным как-то не порадовала. Поэтому я оставил одежду на кровати и поспешил в столовую.
Друзья радостно замахали мне руками. Зато появился факультет, который, как один, сверлил взглядом спину. Некроманты считали мою победу несправедливой. Но почему это должно меня заботить? Есть судьи. И решение принимают только они. Мое дело – проявить все, на что способен.
– Чем нас порадуешь, Эрин? – спрашивала Марита, пока я за обе щеки уписывал картофель с мясной подливкой.
– Секрет, – с набитым ртом пробормотал я, забыв о приличиях.
– Какой ты скрытный, – Марита лучилась отличным настроением. – Ничего, в полдень все тайное станет явным. А ты, Лави?
– Буду петь.
Что-то мне подсказывало, что песня будет о любви. Главное – не уснуть. Не люблю длинные эльфийские баллады. После завтрака я отправился воплощать свой маленький замысел в жизнь. То есть тренироваться. Все хорошо в академии, только тренировок часто не хватало. В итоге чуть не пропустил начало соревнований – если бы Шун не всполошился, бегая туда-сюда вокруг меня, так и не заметил бы, как прошло время.
Заглянул в общежитие, переоделся и стянул волосы на затылке, чтобы не мешали. Все, готов. Подхватил любимый меч, так и не отправленный обратно во тьму, и легкой походкой отправился на поле. Жеребьевка уже началась. Я едва протиснулся к Редеусу и достал последний листок с цифрой восемь. Вот и отлично. Уверен, последнее впечатление – самое запоминающееся. А я еще ни разу не выступал восьмым.
Лави повезло меньше. Эльф с кислым видом показал мне первый номер. Я похлопал его по плечу – ничего, удача любит смелых – и занял место на скамье, а Лави почти сразу же отправился в центр поля.
В руках эльфа возникла гитара. Признаться, я ожидал более тонкого инструмента. Как минимум, лиру или арфу. Так что Лави удалось меня удивить.
– Посвящается всем светлым, влюбленным в темных, и всем темным, влюбленным в светлых, – Лави проникновенно посмотрел в сторону Ранибетты. Девушка зарделась. Видимо, догадалась, что эльф к ней неровно дышит, и даже слегка прониклась. А я зевнул, прикрывая рот ладонью.
Раздался первый перелив аккордов. А когда Лави запел, я подумал, а не поменять ли свой номер, пока не поздно. Потому что пел эльф так, что даже мое темное сердце замерло, а потом пустилось в пляс.
Я даже расчувствовался. Печальная баллада. А главное – краткая. Ладно, стоит признать, эльф пел так, что заплакали бы даже камни. Вот и Ранибетта вытирала платочком покрасневшие глаза. Это был успех! Если не в соревновании, так в любви точно.
Сам Лави бросил печальный взгляд на возлюбленную, чтобы у той не осталось сомнений, кому адресована песня, и медленно пошел к скамье.
– Ну как? – шепотом спросил он, наблюдая, как на поле выходит стихийник.
– Высший уровень, – без лести ответил я. – Живи ты в темной столице, я бы предложил тебе высокую должность в королевском театре.
– С ума сошел? – фыркнул эльф. – Не стал бы я выступать перед темными. Искусство – это от души, а когда дело касается денег, все волшебство пропадает.
Я задумчиво кивнул. Может, мой ушастый друг и прав. Откуда мне знать? У темного властелина деньги есть всегда. А вот искусства зачастую не хватает.
Стихийник, стоит признать, не удивил. Он демонстрировал свою способность управлять стихиями. Жонглировал ледяными глыбами, заставлял землю дрожать, а ветер играть на струнах арфы. Интересно, но не более того. Боевик Расмес порадовал больше. Друзья по факультету притащили для него одну из ледяных глыб, оставленных Парадием, и Расмес с помощью боевых приемов высек из нее статую девушки. Кажется, даму опознали, потому что послышались смешки. Хорошо хоть, над эльфом не насмехались, а то мой список врагов удлинился бы на треть.
Я ждал проклятийника и некроманта. Они выступали подряд. Когда Берт Лион начал показывать фокусы, у меня чуть челюсть не встретилась с землей. Нашелся фокусник! Нет, совсем не то. Он проигрывал даже боевику. Что ж, одарив Лиона магически, на другие таланты судьба оказалась скупа.